Санта действительно существует?

Если мы хотим помочь Скруджу, мы можем предложить ему пройти терапию, чтобы выйти за рамки его денежного сознания. Мы можем предложить ему отправиться на прогулку, не думать о деньгах так много и просто попробовать ценить красоту в жизни. Если он послушает нас, то столкнется с довольно непростой задачей — увидев красивый солнечный луч, он будет сперва думать: «Вау! Восхитительно!» — а потом: «Эй, если я установлю тут солнечные батареи, то получу пониженную налоговую ставку!» Если мы дадим ему стихи и музыку, написанные людьми, не одержимыми деньгами, это может всколыхнуть его эмоции. Тем не менее есть вероятность, что он поймет наш жест неправильно и решит, что ему следует собирать стихи и музыку авторов, не заботящихся о деньгах, чтобы в результате получить ценную коллекцию и, вероятно, когда-нибудь продать на eBay за миллионы. Это путь, по которому Скрудж, финансовый маньяк, может пройти маленькими шажками, чтобы понять, что жизнь есть нечто большее, чем просто деньги; но также существует путь, по которому он не сумеет сделать ни шага, — ему придется совершить прыжок в новую форму сознания, в новую форму бытия. Если он преуспеет в этом, то сможет сказать, что его жизнь стала лучше, что он видит гораздо более красивую вселенную, а его старый взгляд на вещи станет казаться ему темным и неполным. Прежде чем достигнуть просветления, Скрудж видел, как мы делаем и говорим вещи, не имеющие смысла. Теперь они обрели смысл и для него, но это не означает, что он может объяснить их в понятиях, которыми оперировал в прошлом.

С этой точки зрения, то, что предлагает буддист, является реальным пониманием, но оно состоит в том, что наша обычная ошибочная структура мышления всегда понимается неправильно. Так что, если Куайн и Дэвидсон с детства имеют невротическую необходимость контролировать жизнь и мышление людей, они не смогут интерпретировать то, что говорит мистик. Для них двоих слова мистика покажутся пустыми и бессмысленными, но проблема будет заключатся в Куайне и Дэвидсоне, а не в мистике. Можно сказать, что часть идей остаются невыразимыми для некоторых людей, а проблема состоит вот в чем: люди, которые находят, что Будда должен сказать то, что труднее всего услышать, оказываются теми, кому больше всего надо это услышать. Если дело обстоит так, вполне логичными представляются колебания между попыткой сделать буддийское учение достаточно ясным, чтобы оно приносило пользу людям, и беспокойством о том, что сделать его «полезным» означает пожертвовать всем ценным, что в нем есть. Так, в самом начале Будда учил, что есть такая вещь, как «ниббана»17 — приостановка эгоцентрических способов мышления. Однако потом возникло движение махаяна, последователи которого утверждали, будто хинаяна18 (их предшественники), рассматривая ниббану как нечто отличное от обычной жизни, придерживались очень небуддийского отношения: если есть что-то отличное, но не у нас, мы должны сделать все, чтобы заполучить его. Как мы с вами ранее находили различные способы, позволяющие привести Скруджа к осознанию факта, что любовь — это не дорогая в денежном исчислении вещь, что она принадлежит к другой категории бытия, так и буддист должен убедить нас, что то, о чем он говорит, — не просто еще одна вещь, которую нам нужно получить.

Когда приверженцы хинаяны высказали свое понимание метафизически, они заявили, что все формы пусты. Вы думаете, что правда есть что-то, что можно удержать или укусить, но на самом деле это иллюзия. Нет ничего, что имеет смысл получить, и нет ничего, чье существование осмысленно. Но сторонники махаяны решили, что такой подход упускает из вида главное, и выразили эту мысль в диалоге между несколькими головами божества Авалокитешвары и монаха старой школы хинаяны по имени Шарипутра. Вот цитата из Сутры сердца, которая названа так, потому что она — сердце сутр совершенства мудрости, которые имеют более-менее краткие формы19: «Здесь, Шарипутра, форма есть пустота, и пустота есть форма; форма не отличается от пустоты, и пустота не отличается от формы; и все, что есть форма, то есть пустота, и все, что есть пустота, есть форма, такая же, как чувства, восприятие, импульсы и сознание».

Авалокитешвара сказал Шарипутре: «Ты думаешь, что Будда учил другому образу жизни, свободному от жажды эгоизма, и ты отчаянно хочешь вести такой образ жизни. Но само мышление является формой эгоистического влечения. Все, что ты делаешь в жажде просвещения, превращается в желание сигарет, виски и диких, диких женщин».