Сапфир

Ей было жаль себя. Себя, этого чудесного города, который вдруг перестал быть беззаботным курортом и стал для нее опасным, как оцепленная после череды разбойных нападений территория. Кто-то, как и прежде, ворочался на лежаках, выдавливал лосьон для загара на обгоревшую кожу, обтирал мокрые после купания волосы полотенцем, а Лана теперь сидела здесь и боялась выходить «из круга». Возможно, поле на самом деле вовсе не было круглым и даже куполообразным, а было прямоугольным или квадратным, но его все равно не было видно, и потому она прозвала его именно так — «круг».

Куда теперь? На виллу она не вернется — побоится. Мо — сумасшедший, и ей почему-то казалось, что он обязательно придет за ней. Особенно теперь, когда она выпила его раствор. Отомстит…

Назад? Почему-то ей разрешили совершить Переход назад, хотя обычно он был запрещен. Почему? Неужели и правда — миссия?

Слово страшно и чужое.

Кто же она на самом деле такая — Лана Далински? Какие ужасы хранит ее память, какие тайны? Почему в Ла-файю она пришла не как полагается — налегке, — а с ужасным грузом в виде прикованного к ноге прошлого-гири, зловещего шприца и непонятной записки. И еще тату…

Своей шее она боялась касаться панически — так боится трогать сутки назад образовавшуюся опухоль больной.

Что там — внутри ее головы? Неужели на виллу теперь никогда?

На газон падали густые тени от пальм. Белела позади будка; царапал кожу ярлычок розового платья. Привычно пустовала парковка — странно, что на ней вообще когда-то нашлось такси, — тихо журчал фонтан.

Трясущимися руками, словно безвозвратно переступала невидимую черту, после которой пропасть, Лана дотронулась подушечками пальцев до кожи на шее под кромкой волос. Тату не ощущалось.

Она прижала пальцы плотнее, закрыла глаза, напряглась и приготовилась ждать.

Поначалу ничего не происходило, и Лана, сбросив туфли, принялась жалеть о том, что никогда не носила в сумке бутылку с водой — пусть маленькую, хоть на пару глотков. Где-то за ее плечами осталась куча дерьма, совершенного на Четырнадцатом, и думать о том, как его разгребать, сидя на островке безопасности, ей предстояло с першащим от жажды горлом.

К фонтану никто не подходил, им никто не любовался — здесь вообще не было прохожих — зачем его построили?

Слушая равномерное журчание, она ощущала себя непривычно пустой — незнакомкой самой себе — кто же она, чем занималась в прошлом? Действительно ли являлась тем, кем оклеймил ее Марио, — убийцей? Мысль об этом отдавалась в теле холодом. Ее голова — черный бездонный мешок — где-то в недрах хранила ответы на вопросы, но память оживать не спешила, и Лана грешным делам начала верить, что Мо ошибся — тату не работает. Это просто совпадение, злая шутка — просто змея, просто рисунок…

Стоило к напряжению подмешаться облегчению, как кожа на затылке вдруг принялась зудеть. А после, словно пробудившиеся от долгого сна и всплывшие на поверхность, замелькали под закрытыми веками картины…

* * *

— Два шприца на выбор. В обоих яд. Но в одном сильный — он убьет обидчика, в другом — слабый — лишь парализует ему на время нижнюю часть тела.

— Надолго?

— Примерно на полгода, год.

Год. Долго. Лане не хотелось выбирать — ей были чужды мысли о мести, но стоящая перед ней тетка — худосочная строгая женщина в очках и с пучком на затылке — неодобрительно поджала губы.

— Он убил Кэти, вашу подругу. Неужели вы хотите оставить это безнаказанным?

Хотела ли Лана? Не хотела. Наверное. Она и приходить сюда не хотела, но воззвало чувство долга — накануне ей принесли письмо, в котором содержалась просьба явиться по указанному адресу с пометкой «срочно».

— Мы подготовили для Кэти все, что она просила, — документы для ложного Перехода, шприц, раствор. И правосудие свершилось, однако этот человек…

С блеклого в темной комнате экрана на Лану смотрел незнакомый тогда человек — темноволосый, в костюме, с чуть скошенным от давнего удара носом. Приятный, как ей показалось, интеллигентный — хотя, что она знала об интеллигентах?

— …загубил человека. Женщину. И он должен быть наказан. Вам все равно скоро переходить, так?

— Так.

— Тем проще. Не понадобятся поддельные документы.

Губы Ланы не слушались и почему-то сохли, их приходилось постоянно облизывать. В это старое, стоящее на окраине города здание она приходила лишь единожды — уболтала подруга. А теперь снова сидела на единственном стуле в затемненной комнате и слушала не знакомую ей тетку, которая рисовала в мозгах словами страшные сцены, жестко жестикулировала, увещевала, взывала, как она сама говорила, к логике…

— Их таких — сотни. Тех, кто над нами издевается. Унижает, подставляет, насилует. Убивает. Яд лишит его этой способности.

— Но как же Комиссия?

— А куда она смотрит — эта ваша Комиссия? Где они, когда нам — слабым и беззащитным — требуется помощь? Почему едва ли не каждый день очередная жертва домашнего тирана сбегает от побоев на улицу голышом, стынет на улицах в одном белье, ночует под мостами?