Сапфир

— Легко сказать, — женщины, к слову говоря, Фрэнка Тротта — главу службы безопасности — любили. Вероятно, их сражала его властная аура и чуть презрительный взгляд. — Ни одна камера не зафиксировала, как он покидал дом. Он просто испарился из квартиры. Но так не бывает. Я найду.

— Найди.

— И не сиди в четырех стенах, а?

— Иди.

* * *

В следующие два дня Марио в полной мере осознал, что означает «гипертрофированный синдром отличницы», — Лана сидела над камнями сутками. Бесконечно упиралась в них взглядом, терла виски, что-то невнятно бормотала, иногда, кажется, ругалась. Она больше не видела его самого — смотрела мимо, — ела только тогда, когда он заставлял есть, забывала допивать чай, не позволяла уговорить себя отдохнуть.

— Подожди, мне кажется…

— Лана, ты перенапрягаешься.

— Я только начала…

Интересно, получи он в свое распоряжение «паузу», вел бы себя так же? Может, «пауза» имела некий побочный наркотический эффект?

Он чувствовал себя официантом. С тех пор как накануне утром еще раз свозил ее в «Амфору» за одеждой, Мо только и делал, что менял тарелки — мыл одни, ставил другие, разогревал полуфабрикаты, заваривал чай. Он бы сбегал в супермаркет за продуктами, чтобы приготовить полноценный обед, но почему-то боялся оставить Лану одну — она казалась ему почти невменяемой. Нет, внешне выглядела обычно, только глаза приобрели лихорадочный блеск и часто замирали, глядя на что-то. Сколько она проводила в «невесомости»? Он не знал. Если раньше в перерывах она приходила к нему с разговорами, расслаблялась, то теперь просто откидывалась на спинку кресла и… засыпала.

Он терпел до вечера. На ночь отвез на виллу — отдохнуть. Теперь терпел второй день — день-близнец, как две капли воды похожий на вчерашний.

Камни Лана постоянно держала в руках — раскладывала их, перебирала, иногда протирала тряпочкой. Она относилась к ним, как к гадальным костям, которые, если разложить правильно, в скором времени предскажут будущее. Нужно только понять, «как» разложить…

— Лана, так нельзя.

— Еще чуть-чуть, ладно?

Мо за нее волновался. С одной стороны, он был рад, что человека не приходилось принуждать, но, с другой стороны, этот самый человек «горел» у него на глазах. Черт, нанял же на свою голову… Серпента, говорил Фрэнк? Да не одна истинная Серпента не прилагала бы столько усилий, чтобы в час «икс» подобрать для него неверный камень. Фрэнк ошибся.

К пяти вечера, когда под ее глазами, словно осыпавшиеся тени, залегли темные круги, Марио едва ли ни силком выдернул Лану из кресла-гнезда, вывел на террасу, усадил в плетеный стул и приказал:

— Не проваливайся!

— Что?

— В невесомость.

— Куда?

— В «паузу».

— А-а-а, ладно.

Над Ла-файей занимался очередной закат. Ярко-синий до того повисший над городом купол окрасился нежным розоватым светом. Лана молчала — не то вновь подвисла, не то просто отупела от усталости; Мо злился. Он мог бы не обращать на нее внимания — занимается, и пусть занимается — ему же на пользу. Мог. Но не мог. Теоретически должен был сам заниматься интересными для себя делами: читать, мастерить из ракушек очередную игрушку — он всегда любил это неподходящее серьезному мужчине занятие и плевал на общественное мнение, — в очередной раз перебрать наверху рыболовные снасти. Мог привести в порядок, даже если не пригодятся… Вместо этого он нервничал, как доктор, под зорким наблюдением которого заболевал очередной пациент.

— Лана, ты горишь.

— Я… нормально.

— Не нормально. Ты уперлась в эти камни, словно одержимая. Они того не стоят.

— Еще как стоят!

Жар в ее голосе в другой момент заставил бы его улыбнуться, но не сейчас.

— Мы в любом случае выберем какой-нибудь. Ты. Или я.

— Я выберу правильный… Марио, я смогу. Нужно только еще чуть-чуть постараться.

— Ты сорвешься, не видишь? Ни в одно дело нельзя нырять так сразу и надолго — захлебнешься. Нужно иногда дышать.

— Я дышу. Но время…

— Время.

Это слово он выплюнул с такой неприязнью, будто оно кололо язык.

— Да, время. У нас осталось восемь дней.

— Вот именно.

— Что… вот именно? Я стараюсь.

Марио смотрел туда, где привычно синел у горизонта океан. Когда-то он хотел превратить свою необъятную лужайку в мини-поле для гольфа. Играл бы по вечерам с друзьями, пытался бы загнать мяч в лунку, потягивал бы холодное пиво. Какие у людей мелкие мечты… Ненужные.

«Восемь дней».

— Их может быть не восемь, понимаешь? Попадется еще один оникс, и будет в запасе месяц.

— Надежда умирает последней.

— Лана…

— Их может быть всего восемь. Если я не научусь различать камни, я могу случайно достать для тебя Цитрин. И тогда пять часов. Всего пять часов…