Сара

— Ле Люп! — бросилась Пух в кожаные объятья, точно маленькое насекомое, на лету перехваченное летучей мышью. Он подбросил ее в воздух, как ребенка. — Это была фантастика! — Она заламывала руки, не в силах выразить ощущений.

Ле Люп только кивнул. Пух кивнула мне. Я подошел, чувствуя, как заиграли во мне новые таланты.

— Не будешь разочарован. Клянусь, я стала совсем другой! Это случилось! Просто чудо.

У Пух в глазах блестели слезы.

— Вот увидишь, теперь все будут мною довольны.

Я осторожно приблизился.

— Ах, да, Ле Люп, это Ши-ра. — И с этими словами снова тронула свой фонарь под глазом.

Настолько волосатого лица мне видеть еще не приходилось: оно напоминало небритый черный лобок. Кустистые бакенбарды занимали большую его часть. Маленькие черные глазки сверкали из зарослей, похожие на пряничные изюминки.

Сутенер кивнул в ответ на мое робкое приветствие, скользнув ладонью по напомаженной шевелюре, и затем этой же лапой схватив мою руку.

— Рад познакомиться, мисс Ши-ра!

Галантно склонившись, он чмокнул меня в ладонь. Рука у него была сырой и скользкой, словно собачий «аппарат» после случки. Ле Люп широко оскалился беззубой ухмылкой. Когда мы вместе направились к бару, я исподтишка разглядывал его. Он величественно качнул головой, и я ощутил, как мои щеки запылали от удовольствия.

— Как мило ты краснеешь…

— Я тоже иногда краснею! — торопливо встряла Пух. — Просто если бы меня смутили по-настоящему, я бы могла так покраснеть, что…

Ле Люп шикнул на нее так, что мы вздрогнули.

— Извини, детка, я напугал тебя? — Он погладил меня по руке. — Просто твоя подружка Пух иногда не умеет вовремя заткнуться.

— Прости, прости, — жарко зашептала Пух. — Я не хотела…

Ле Люп, не отрывая от меня глаз, продолжил:

— Такая симпатичная крошка, — и я снова почувствовал, что неудержимо заливаюсь румянцем. — Как мне нравится твоя золотая головка… С кем ты пришла сюда, милая?

Я ткнул пальцем в своего свернувшегося в углу кавалера.

— Да он здесь прилип, как волос на бисквите, — рассмеялся Ле Люп, за ним Пух, а потом и я. — Твой папашка? — осклабился он.

Я потряс головой.

— Ты на него работаешь?

Я снова тряхнул головой. Он ухмыльнулся еще шире и откровеннее.

— А на кого?

Я шеей почувствовал его дыхание, хранившее запах лакрицы.

Я поежился.

— Ах ты моя крошка, настоящая принцесса Златовласка! — услышал я его смех.

За ним рассмеялась Пух, и потом уже подхватил я. Тут я обратил внимание, что швы на плечах его кожаной куртки расползаются по сторонам.

— Впрочем, ты умрешь с голоду, пока я буду тебя расспрашивать. Столько часов проторчала в очереди, бедняжка!

С этими словами он встал, выпустив наконец мою руку.

Пух тут же озабоченно потерла живот.

— Да, я тоже проголодалась. Я бы сейчас съела деревенскую чечевичную лепешку с соусом карри и большой куриный стейк, потому что я…

Ле Люп метнул на нее яростный взгляд. Затем протянул мне руку, и я вложил туда свою ладонь. И послушно устремился за ним в обеденную залу.

— Голодная, — пробормотала Пух за спиной. — Прямо такая голодная…

— Ты просто приводишь меня в восхищение. Такая миленькая, — бормотал Ле Люп, пока я снимал ножом подгоревшую корочку с половинки цыпленка, поделенного на двоих с Пух.

Мне хотелось рассказать им, как кормят в нашем дайнере «Голубятня», о Болли и его пышном шеф-поварском колпаке. А также продемонстрировать свою косточку, поиграть ею перед их обалделыми взорами и поведать о том, как я собираюсь добиться самого большого в мире енотового пениса. Но вместо этого погрузился в молчание.

Ле Люп подбрасывал орешки. Язык его выстреливал изо рта точно у игуаны, хватая их на лету.

— А хочешь Западно-Виргинской шипучки? — Пух торопливо плеснула мне в стакан прозрачной жидкости из фляжки.

— Не пичкай ее этой отравой! — вмешался Ле Люп, ударив ее по руке.

— Пардон, — Пух с размаху хлебнула слишком много и закашлялась.

— Вот видишь, я же сказал… — Его рука не переставала скользить по моим волосам, и мне не оставалось ничего другого, как плотней к ней прижиматься. — Если станешь работать на меня, — он ущипнул меня за ушную мочку, отбрасывая волосы на затылок, — у тебя будет миллион Барби. Тебе нравятся Барби? Сколько я передарил тебе Барбулек, ну-ка, скажи нам, Пух.

— Кучу, — поперхнулась Пух и демонстративно сплюнула, как только Ле Люп от нее отвернулся.

— Я буду тебе отдавать самый высокий процент, почти всю прибыль. Ты у меня будешь в деньгах купаться. Но Пух — это такая драгоценная штучка, от которой столько же пользы, сколько из роскошной меховой шубки, сделанной на куклу Барби.

Пух еще выразительнее закатила глаза.

Я понимающе кивнул.

— У меня ты будешь как у Христа за пазухой. — Он стал трепать меня пальцами под подбородком, так что я невольно дернулся, прижимая его к груди, — как бы его рука не скользнула дальше, обнаружив истину. Наконец он убрал свою лапу и принялся шарить под моей блузкой, нащупывая сосок.