Саркофаг

Не рвался я в герои, не волновал меня героизм ни с какой стороны. Не мог я выйти в "герои" со своим прошлым. Какие мне "герои"!? Для меня всё было, как в пословице: "Не до жиру, быть бы живу"! И вообще никогда не видел себя героем: ни в мирную жизнь, ни в войну. Где я, а где — "герой!?" И в добровольцы не рвался, разумеется, но от порученного дела не уклонялся. Нельзя от своей работы уклоняться. По положению "младшего телефониста" это меня нужно было первым послать восстанавливать связь в тот жуткий обстрел батареи, а не старшего телефониста. Вот если бы меня убили — тогда пошёл бы старший, а если бы гаубичное подразделение вообще осталось без связистов — вот тогда и нужен был герой не из телефонистов. Восстановил бы какой-нибудь подносчик зарядов или наводчик орудия связь — да, это "героизм" потому, что человек выполнил не свою работу, и только за одно такое деяние его "героем" признать нужно. А если свою работу делаешь, то какой в этом героизм? Тогда командир сказал:

— Восстановишь связь — к "Герою" представлю! твой "Герой" будет! Обещаю! Ты маленький и незаметный, проскочишь. Действуй!

Телефонную работу я сделал, восстановил связь, и все смерти мимо прошли. И командир был честный, порядочный мужик, не политработник. Не кричал с пафосом "не за награды воюем!" поэтому сдержал слово: написал бумагу о представлении меня к "Звезде Героя". Сам-то я ни на минуту не верил тому, что смогу "снять звезду с неба". Какие мне "звёзды" после того, что было! Свои грехи знал, знали о них и в Особом отделе, а всем остальным знать было не обязательно. Командир был классный, хороший артиллерист, мы с ним ровесники были и часто беседы не по теме вели. Говорил свои соображения о Боге, а командир — слушал. Это был настоящий артиллерист, хороший человек, но ничего не понимал в наградах. Забавные мысли в сторону командира в голове вертелись:

— "Ну-ну, дорогой "товарищ", хороший ты мужик, хотелось бы на тебя посмотреть позже…

— Увидел?

— Увидел. Лицо порядочного человека, верящего людям. Были поданы бумаги о "награждении младшего телефониста вверенного мне" и так далее, "звездою Героя". Когда бумага о представлении к награде попала в Особый отдел, как и положено подобным бумагам в те времена. Когда в Особом отделе вникли в суть, то у всех работников отдела произошло лёгкое помутнение рассудка. Но только лёгкое и кратковременное помутнение, "особым отделам" долго пребывать в затуманенном сознании в военное время не разрешалось. "Тот час и немедленно!" в отдел был вызван представляющий к награде командир, и ему прочитали лекцию о том, что он "потерял бдительность и не знает своих подчинённых!", если вчерашнего, совсем "свежего", вражеского пособника представляет к "высшей награде страны советов"!

Пробовал напрячь фантазию, что имелась, и попытался представить, что бы мог написать командир в бумаге представление отца на получение звезды "Героя"? Понятное дело, никто и никогда в таких бумагах ничего худого не напишет, но будет одно воспевание достоинств претендента на награду:

"Смел. Исполнителен. Трудолюбив. Хорошо знает порученное дело. Ровен и доброжелателен с товарищами" — если бы фильм о советском герое-разведчике размером в семнадцать серий тогда существовал, то отцово "досье" следовало бы дополнить словами: "безразличен к врагам страны советов. И вообще таковых не имеет" — и это было бы для него непреодолимым препятствием в получении "высшей награды страны советов".

Твёрдый был командир-артиллерист, не убоялся Особого отдела и так сказал отцу:

— Не во мне дело. Если бы я "звёзды" раздавал, то она бы у тебя и висела. Лично я за "Героя" для тебя, но сам видишь… Могу к медали "За отвагу" представить. Сегодня разрешено такими мыслями забавляться: допускаю, что командир ничего не знал о прошлом отца и представил его к высокой награде. А если бы знал все причины, по которым отец когда-то пошёл работать на немцев? Командир не знал о недавнем прошлом родителя, допускаю, но после того, как его "просветили" в Особом отделе, то почему он вообще не отказался от идеи наградить вчерашнего коллаборациониста? Отца стоило лишить награды хотя бы только за умолчание о своём прошлом.

Командир настоял на медали для отца. Как он это сделал — останется тайной… здесь. Когда я ТАМ появлюсь, то могу узнать, как всё-таки был награждён советской боевой медалью бывший вражеский прислужник… если, разумеется, и ТАМ не потеряю интерес к событию из военного прошлого отца.

Отцу медали вполне хватило. Медаль серебряная, без профиля "вождя и друга всего советского народа", но с танком! Почётная медаль. Уважительная. Солдатская. Но почему там изображён танк? Думаю потому, что истинная отвага в те времена нужна была только при встрече с танком, а при всех прочих военных коллизиях можно было и не иметь отваги. Встреча с танком, у не имевших отваги военных людей, заканчивалась плохо для повстречавшегося с железной коробкой на гусеничном ходу. Об этом писал прекрасный "армейский" поэт Твардовский:

"…вот ты вышел спозаранку,

глянул — в пот тебя и в дрожь!