Саркома

приметил дымчато-зеленую плантацию с капустой и велел водителю:

— Подъезжай, там наша продукция.

Остановились у края делянки. Я увидел, как на ладонях капустных листьях у основания кочанов

мерцающими каплями ртути переливается не успевшая испариться роса. Потревоженная

сборщицами, ножами срезавшими кочаны, она скатывалась сверкающими бриллиантами и

угасала. Почва была устлана зеленовато-сизыми, хрустящими под обувью листьями. Старшина

зычно окликнул женщин, увлеченных работой:

— Кто из вас бригадир Варвара Матвеевна?

— Я— бригадир, — откликнулась одна из них и, широко улыбаясь, подошла к машине, —

Капусты и морковки милиции захотелось?

—Конечно, овощи в районе самые вкусные.

— Откуда вам известно?

— Вчера, перед тем, как заплатить деньги в кассу, попробовал капусту, морковь и другие овощи.

На вкус и запах определил, что без нитратов, нитритов и сульфитов, — со знанием дела ответил

Яков Степанович.

— Совершенно верно. Мы используем лишь навоз и куриный помет с ферм, — подтвердила

Варвара Матвеевна и неуклюже польстила. — У вас чутье, как у овчарки-ищейки.

— Почти сорок лет в милиции служу, поэтому нутром чую, — похвастался Мачула. — Я не

привык покупать кота в мешке. Пока на зуб не попробую, на слово не верю. Знакомьтесь,

заместитель начальника милиции Вадим Андреевич Живцов, — представил он меня.

— Очень приятно, — кокетливо улыбнулась она. «Лет тридцать от роду и собой хороша, стройна, симпатична, даже в рабочей куртке и платке, — оценил я. — Ей бы не капусту растить и собирать, а со сцены выступать, но у каждого своя планида».

Между тем старшина подал ей накладную. Она изучила ее взглядом и окликнула двоих мужчин,

сортировавших капусту по кучам:

— Николай, Сергей, накидайте им в кузов кочанов две тонны и пятьсот килограммов моркови в

мешках. Поди, хозяйки капусту заквасят на зиму.

— Накидайте? Так ведь побьются, — заметил я.

—Товарищ лейтенант, капуста—не яйца или мандарины-апельсины. Все равно шинковать,

квасить будете, — ответила женщина. — Ладно, мне недосуг. Торопимся быстрее собрать урожай,

пока не задождило.

На том диалог и угас. Бригадир поспешила к другим женщинам.

Водитель подогнал ЗИЛ-130 к уложенным пирамидой кочанам. Николай и Сергей принялись со

сноровкой метать кочаны в кузов. Через полчаса, когда машина была загружена на верхнем

уровне кузова, Николай подошел к Мачуле:

— Капуста нынче уродила плотная, сочная, тяжелое, словно ядро. Поэтому уже тонны три с гаком

накидали. Может быть перегруз.

— Каких три тонны, какой еще перегруз? У меня глаз-алмаз, тонны две с половиной, не больше.

Давайте еще поработайте, чтобы с горкой было, — велел старшина. — Если будут лишние десять-

двадцать килограммов, так это не твоя забота. За излишек доплатим, а нет, так у весовой

выгрузим.

Грузчики энергично продолжили метать белокочанную и, когда кочаны стали с горки скатываться

и падать на землю Яков Степанович велел:

— Шабаш! Довольно, а то шины, ходовая не выдержат. Пока с делянки наш самосвал вырулил на

проселочную дорогу, потеряли с десяток скатившихся кочаном.

— Эх, надо было тент из гаража прихватить, — посетовал старшина.

— Не надо было с верхом нагружать, — сказал я.

— Тонны четыре не меньше, — сообщил водитель и оказался прав. На весовой показатели

зашкалили за 4080 килограммов. Когда женщина-весовщица заупрямилась, Мачула заверил:

—Завтра же доплачу за разницу. Замполит милиции подтвердит, — сослался он на меня. Ничего

не оставалось делать, как подтвердить. Прикинул, что должны доплатить 216 рублей.

В природе царила тихая пора межсезонья на рубеже поздней осени и приближающейся зимы.

Ночью и утром землю пеленали молочно-белые и сизые туманы, а к полдню под лучами южного

солнца он сверкающим стеклярусом украшал сухой травостой. Радовали взор желтые соцветия

сурепки, напоминавшие о весне. По воздуху плыли серебристо-шелковые нити паутины. С акаций,

клубов и других деревьев в лесопосадке, разделявших поля и плантации, облетала последняя

листва и на фоне голых веток четко, словно на гравюре, обозначились черными шапками сорочьи

гнезда. А на кустах боярышника и шиповника зардели яркие плоды. Колючие ветки терновника

были облеплены иссиня -черными ягодами.

Загустевшую, словно гуашь на мольберте художника, синеву неба прочертил клин последней стаи

журавлей, устремленных на юг. До моего слуха долетели их тревожные прощальные крики.

Глядя на ветерана милиции, вспомнил о старшем сержанте Викторе Горбаче из патрульно-

постовой службы, не уступавшего Мачуле по популярности. Среди сослуживцев он заслужил

титул "комендант кладбища". Дело в том, что участвуя рейдах по выявлению притонов, очагов

самогоноварения, он однажды на городском погосте обнаружил пристанище бродяг, нищих и

пьяниц. Они обитали в заранее вырытых могилах для очередных усопших. Здесь прятались от

милиции и непогоды, ночевали, за игрой в карты коротали время между вылазками в город, на

рынок, вокзал и другие оживленные места в поисках дешевого самогона, бормотухи и скудного

питания. Одни из них промышляли сбором стеклотары, металлома, макулатуры, тряпок; другие,