Сартр

Правда, вначале философ был весьма далек от подобного подхода: не интересуясь на первом этапе свой научной мысли мировыми процессами, он лишь в 1939 году стал трактовать свое безразличие в качестве специфической формы вовлеченности. Будучи не в состоянии избежать выбора, он вынужден вновь взять жизнь в свои руки: после войны Сартр как интеллектуал с активной жизненной позицией выступает на передовых позициях всех политических фронтов, путешествуя по странам и континентам. Первая глава очерчивает его политический маршрут.

В то же время жизнь Сартра неотделима от его философской мысли: как человек и неделимая целостность, он в своих трудах все больше и больше смещает акценты в сторону того, как трудно в этой жизни вырваться из состояния отчуждения. При этом он никогда не подвергал сомнению тот факт, что изначально сознание всегда представляет собой чистую спонтанность и абсолютную свободу, из-за чего мы чувствуем себя скованными по рукам и ногам и без конца пребываем в ситуациях, в которых это самое отчуждение выходит на первый план.

Философская эволюция Сартра шла в следующем направлении: сначала он полагал, что мы являемся производной величиной наших действий и поступков (в работе «Бытие и ничто»); потом в работе «Святой Жене, комедиант и мученик» (1952) он пришел к убеждению, что в действительности мы представляем собой продукт наших собственных манипуляций над тем, что с нами предварительно сделали другие, тем самым признавая бремя отчуждения, навязываемого нам с самого раннего детства. Но при этом Сартр и дальше поддерживал идею, что первичным фундаментом сознания является чистая спонтанность. На примере биографии Жене Сартр измеряет влияние семейных, социальных, религиозных и идеологических условий на формирование индивидуальности.

В трех последующих главах настоящей книги рассматриваются различные виды отчуждений, представленные Сартром в его трудах, составляющие нашу сущность и заставляющие нас им противостоять по мере возможности, то есть в рамках нашей свободы. Здесь акценты работ Сартра смещаются с философии человека на философию истории человека, чтобы пролить свет на его роль в обретении свободы: в какой степени нас отчуждают общественная история и политические события, выпадающие на нашу долю?

Труд Сартра «Критика диалектического разума» (1960) ставит своей целью обогатить общественно-историческим измерением первоначальные исследования философа, о которых говорится в работе «Бытие и ничто». Таким образом, человеческая реальность становится праксисом, и это подчеркивает, что человек в первую очередь есть субъективность, активно действующая и преобразующая мир, человек – это история. Хотя при этом следует еще понять, как же, собственно, вершится история.

Историческое измерение, которое в работе «Бытие и ничто» упоминается лишь вскользь, в «Критике диалектического разума» играет ведущую роль. Вопрос, рассматриваемый в этом труде, звучит так: «При каких условиях можно познать историю?» Сартр пытается понять, как субъективности, свободные с онтологической точки зрения, объединяются друг с другом, образуют структуры, подобные группам. Если субъективность труда «Бытие и ничто» сталкивалась с некоей иной субъективностью, то субъективности «Критики диалектического разума» сталкиваются со всеми остальными в рамках истории. В этом отношении данное сочинение представляет собой великий труд по исторической антропологии.

Результаты двух этих работ обнаруживаются в биографическом исследовании «Идиот в семье», первый том которого предваряется таким вопросом: «Что сегодня можно знать о человеке?» Здесь Сартр в последний раз пытается подвергнуть испытанию свой проект познания тотальности человека, анализируя жизнь Гюстава Флобера («Идиот в семье»), привлекая онтологические наработки своих трудов «Бытие и ничто» (свобода ситуации) и «Критика диалектического разума» (исторические отчуждения).

В то же время проект тотального понимания человека требует внимательного рассмотрения морального измерения его действий и поступков. Подобное исследование должно было последовать за трудом «Бытие и ничто», но Сартр отказался от намерения уделять морали внимание.

Причину этого мы попытаемся разобрать в главе V, выдвинув для этого следующую гипотезу: нет никакого смысла составлять наброски о директивной морали в философском контексте, выдвигающем на первый план своих исследований тот факт, что человек неизменно занимает в окружающем мире определенное положение; философия такого рода может изучить единственно то, как человек воспринимает и воплощает в жизнь эти незыблемые принципы морали. При этом мы будем ссылаться на лекции, написанные Сартром в 1965 году, которые он намеревался читать в американском Корнельском университете, но впоследствии отказался от этого намерения, отклонив приглашение в знак протеста против войны во Вьетнаме.