Сатана-18 (СИ)

Предварительные испытания компьютеров командного модуля, систем навигации и электроники ракеты прошли успешно и Глаша отпраздновала это событие сварив большую кастрюлю борща. Пикантный запах кулинарного шедевра разносился по отсекам, заставляя пустые желудки членов команды урчать от голода. Оставив в стороне свои заботы, боевики Аль-Каиды собрались в столовой. Тяжелый сосуд, до краев наполненный вкусным супом, стоял на плите. Глаша алюминиевым ковшиком наливала каждому в миску дымящуюся густую жидкость. Сегодня боевики покинули привычные места на полу и присоединились к Беловым. Компания сидела за столом и с удовольствием хлебала борщ со сметаной, откусывая ржаной хлеб. Ели так, что только за ушами трещало. После того, как первоначальный голод был утолен и миски еще раз наполнились, начался неторопливый разговор. «Вы должны приехать в Ирак после нашей победы над американцами!» сердечно обратился к русским Танвил. «Вы познакомитесь с моей семьей». «Было бы здорово», отведя взгляд, растянул губы Михаил, зная, что этого никогда не произойдет. «Вы из Багдада?» «Нет, мы из Ан-Наджаф аль-Ашрафа, к югу от столицы. Наша семья владеет автотранспортной компанией.» «Итак, вы дальнобойщик?» «Нет,» ответил он, покачав головой. «Нет.» Михаил не мог понять, сожалел ли Танвил о своей несостоявшейся карьере в сфере грузоперевозок или доволен своей судьбой профессионального убийцы. Наступила пауза. Чавканье и сопение не утихали. После того как миски были опустошены во второй раз, Танвил совсем развеселился. На то были причины. Тесты прошли успешно, а еда была питательной и вкусной. Все шло хорошо и на горизонте не предвиделось никаких препятствий. Наверняка, его ждала великая награда от шейха! Он находился в хорошем настроении и любил рассказывать о себе. «Нет,» продолжил он начатую тему. «Я единственный, кто отошел от семейной традиции и поступил в институт. Я окончил бизнес-школу в Великобритании». Полный светлых воспоминаний, он крепко потер ладони и взглянул на своих помощников. Те с удовольствием заканчивали уже вторую порцию борща. Их рты были в красных свекольных пятнах и они вытирали губы ломтями черного хлеба. «Наваф и Маджед тоже из семей среднего класса», пояснил Танвил. «Они учились во Франции и Германии». «Подумать только,» про себя ужаснулся Михаил. «Как они стали террористами?» Но лицо его не выразило ничего, кроме обычной благожелательности. Михаил хорошо владел собой. «Вы с Навафом отлично говорите по-русски», заметил oн. «Где вы выучили наш язык?» Наваф, сидевший рядом с Михаилом, как глухой и немой, не принимал участия в беседе. Он положил ложку на стол и открыл зубастый рот. Его круглое лицо сияло, как утреннее солнце, поднимающееся над плодородными равнинами Месопотамии. Густая слюна блестела на его подбородке. Он облизал губы и перевел взгляд на Танвила. «Наваф свободно говорит по-французски, но не понимает русского». Танвил цокнул языком. «Он запомнил несколько слов и расхожих фраз и может ввести собеседника в заблуждение, который легко поверит, что тот знает язык». Глаша, находившаяся в пределах слышимости, почувствовала мгновенное облегчение. Она была рада, что влюбчивый боец Аль-Каиды не понял ее гадкие слова. Сдерживая смех, бравая женщина незаметно взглянула на ухажера. Наваф, с вымазанными свеклой красными щеками, досасывал остатки борща. Маджед предложил ему салфетку. «Хорошо, ну а ты?» не отставал Михаил. «Откуда у тебя такой хороший русский?» «От моей жены», блаженно улыбнулся Танвил. «Она из Белоруссии». «Как вы с ней познакомились?» Глаша была безмерно удивлена. Ее брови подпрыгнули, а челюсть слегка отвисла. Она оперлась на плечо мужа. «Я встретил ее в Минске в 1992 году,» словоохотливо рассказывал Танвил, «когда приехал закупать тяжелые грузовики на Белорусском автомобильном заводе. Мы влюбились друг в друга с первого взгляда, но я не мог сразу забрать ее домой. Мы переписывались и весной следующего года я вернулся в Минск. На этот раз у меня не было другого дела в Белоруссии, кроме как увидеться с ней. Я приехал жениться на моей драгоценной любимой». «Где она сейчас?» спросила Глаша. Интонации волнения и тревоги зазвучали в ее голосе. «Где же ей еще быть!» рассмеялся Танвил. «Она дома в Ираке с семьей; под присмотром моей старшей жены. Мы вместе уже десять лет и она подарила мне трех прелестных детей». Лицо террориста потеплело от воспоминаний. Уголки его жестких губ смягчились, а в глазах запрыгали искорки смеха. Дотянувшись до своего бумажника, он достал цветную фотографию и протянул ее Глаше. На прямоугольном кусочке картона была запечатлена группа из четырех улыбающихся женщин; Танвил, как турецкий паша, расположился на ковре в центре; на голове у него красовался белый тюрбан. Все женщины были одеты в черные, спадающие до пола, хиджабы. Среди них выделялась высокая, стройная женщина со славянскими чертами лица. Ее светлые волосы выбивались из — под платка. «Как ее зовут?» спросила Глаша. В ее голосе послышалась жалость. «Елена. Простое русское имя. Наша семья быстро запомнила это слово. Однако ей потребовалось долгое время, чтобы выучить имена других моих жен. Поначалу она в тетрадку записывала; запиналась, путалась, но теперь не делает ошибок». Усвоив эту информацию, Глаша пошатнулась и чуть не потеряла сознание. Покачав головой, она прикусила губу, чтобы не застонать. Ее рука вместе с фотографией безвольно упала на стол. Придя в себя, она спросила, «Знала ли Елена, что у вас есть другие жены?» «Она никогда не спрашивала», сухо сказал Танвил, бросая в свой рот хлебные крошки. Он начал сердиться, глаза его сузились, он нетерпеливо всплеснул руками. Настойчивые вопросы Глаши ему не нравились. Он уже не был в таком благодушном настроении, как час назад. Танвил злобно взглянул на повариху. «Перед свадьбой моя невеста должна была знать, что у нас есть гаремы,» пробормотал oн сквозь зубы. Его нос сморщился от отвращения. Он отвел взгляд от Глаши, явно недовольный расспросами. «Как ты стал бойцом Аль-Каиды?» Михаил попытался отойти от тревожной темы. «Почему вы так ненавидите американцев, что рискуете своими жизнями, чтобы уничтожить их?» На лице Танвила появилось мрачное и тяжелое выражение. Oн положил ложку в пустую миску и окинул своих боевых товарищей пытливым взглядом. Головы Навафа и Маджеда почти соприкасались. Вполголоса они обсуждали что-то из математики и настолько увлеклись решением технической задачи, что совершенно игнорировали окружающее. Перед ними лежали карандаши, лист бумаги и калькулятор. Они были сосредоточены на наспех нарисованной диаграмме и рядах цифр. С отеческой улыбкой Танвил похлопал ближайшего к нему боевика по плечу и, опустив голову, надолго замолчал. Наконец он заговорил, когда Михаилу показалось, что разговор окончен. «Мы рискуем ради благородного дела», веско изрек Танвил, задрав вверх указательный палец. «Мы не против того, чтобы умереть, если в этом есть необходимость. Нам все равно. Вы любите жизнь, мы любим смерть; так учит наш шейх. Мы убиваем неверных, как бешеных собак». Он резко хлопнул ладонью по столу. Взгляд террориста, тяжелый и ненавидящий, вызывал у Глаши дрожь. К счастью, он избегал смотреть на нее, а она, затаив дыхание, с широко раскрытыми глазами впитывала каждое услышанное слово. «Какой ужас! Но почему вы хотите, чтобы американцы погибли, если они наслаждаются своими жизнями?» нахмурилась Глаша. «Нам все равно, чем они наслаждаются! Мы хотим, чтобы они отсюда убрались! Чтобы их здесь никогда не было!» Танвил отчаянно замахал руками, возможно показывая, что «здесь» означает «где угодно». Он хрустнул костяшками пальцев и нервно спросил Михаила, «Ты знаешь историю крестовых походов?»