Сатанисты XX века

Упоительный запах «флердоранжа» соперничает с благоуханием белых цветов кофе, белых звёзд гигантского махрового жасмина, белых гроздей душистой акации, белых громадных колокольчиков магнолий! Точно громадные белые букеты стоят эти деревья, осыпанные душистыми цветами. Благоухание так сильно, что у стоящих на палубе яхты в полуверсте от берега голова кружится. Гермина не могла налюбоваться рощами южных красавиц, дающих одновременно и цветы и плоды. Здесь червонное золото мандаринов соперничает с бледным золотом лимонов, и все они окружены букетами девственно-белых восковых бутонов. И тут же рядом другие дети юга: громадные камелии, осыпанные дивными, точно фарфоровыми, цветами, белыми, розовыми или пурпурными, серебристые маслины, между белых листьев которых, точно искры, блестят маленькие золотистые пахучие цветки, а дальше — по набережным — клонит свои головы к воде олеандр и любуется в отражении своими роскошными букетами розовых, белых и пурпурных цветов. И повсюду цветы! Бесконечные гряды цветов пёстрой лентой тянутся вдоль бульваров, образуя треугольники или звёзды на площадях, превращённых в скверы. Разноцветной пеленой окутывают каждую ограду, каждую колонну, каждый балкон цветы ползучих растений. До самых крыш забираются розовые акации и лиловые глицинии, соперничая с яркой зеленью винограда, настоящего южного винограда, — украшенного крупными гроздями ягод, прозрачных как лиловый аметист, зелёных как изумруд и жёлтых как янтарь. А розы! Всех видов, всех оттенков, всех величин, всех сортов. Розы цветут и благоухают повсюду. На кустах и в грядках, на огородах и на балконах, падая вниз ароматными фестонами, или взбираясь вверх по лавровым и ореховым деревьям, и сколько этих роскошных ореховых деревьев с блестящей, точно навощённой, листвой величественных деревьев, имена которых мы знаем только по вылущенным мёртвым плодам. Здесь же все они живут, цветут, благоухают. Гермина не могла в себя придти от восторга.

— О, Лео… какая красота. Такой красоты мне и во сне никогда не снилось… Ты привёз меня в рай.

— И даже со змеями! — улыбаясь ответил лорд Дженнер, любуясь радостью своей возлюбленной.

Гермина не сразу поняла смысл его слов. Дивная картина, развёртывавшаяся перед ней, казалось, была вся соткана из света, блеска и сияния, не допуская никаких теней.

— Ты шутишь, Лео?.. Разве могут быть змеи в таком большом городе? — заметила она.

Лорд Дженнер громко засмеялся.

— О, милая моя… Ты сама не знаешь, как ты прелестна в своей наивности. Я любуюсь тобой и отдыхаю душой от… ума, окружающего меня всю жизнь… Но всё же я должен умерить твой восторг! Действительно, на Мартинике немало змей и даже очень ядовитых, не считая скорпионов, сороконожек, тарантулов и тому подобных «детей» юга.

Гермина всплеснула руками.

— Да неужели же их терпят в этом роскошном городе? Лорд Дженнер пожал плечами.

— В самом городе всей этой нечисти, конечно, мало. На главных улицах, где живут «белые», их даже совсем не встречается. Но зато в лесах, на плантациях и даже в предместьях и негритянских кварталах их все ещё осталось слишком много. Их царство начинается выше линии дач. Там леса покрывают все горные ущелья острова. В их зарослях все ещё есть и леопарды, и волки, и гиены, и даже род диких свиней, называемых «пеккари» — словом, достаточно опасных зверей. Я не говорю уже о змеях, буквально кишащих в сырых местах возле болот и ручьёв… Но к населённым местам все это зверьё не подходит и даже от плантаций держится подальше. Белых они боятся. Жертвами их делаются, обыкновенно, только негры, щеголяющие босиком и плохо вооружённые. Тебя же, немецкую графиню, целый батальон цветных слуг будет оберегать от всяких гадин, не исключая и москитов, которые, впрочем, здесь менее злобны, чем в других тропических странах.

Последних слов Гермина не расслышала Внимание её было отвлечено новым явлением.

— Ах, что это? — воскликнула она, внезапно протягивая руку к берегу.

При крутом повороте яхты, входящей в бухту Сен-Пьера, внезапно открылась обнажённая вершина громадной «Лысой горы», у подножия которой раскинулся город, охватывая своими предместьями, как широко распростёртыми руками, берег моря. Почти до полугоры, опоясывая город с трёх сторон, взбегали белые, розовые или нежно-голубые виллы, красиво отделяясь от сочной зелени окружающих их садов. Ещё выше жилища человеческие уступали место тёмной ленте тропического леса, в котором роскошные деревья юга, только что перечисленные лордом Дженнером, чередовались с дубами, лаврами, кипарисами, кедрами и эвкалиптами. А ещё выше сверкало яркое пятно серебристо-голубой воды горного озера, и возле него, на высокой обнажённой скале из красного гранита, над обрывом, от которого сбегала черной лентой полоса застывшей лавы, ещё не проточенная тропической растительностью, возвышалась статуя Мадонны, отчётливо вырисовываясь на безоблачной синеве неба.