Сатанисты XX века

Четверть века назад даже в Европе слишком мало были известны тайны богоборства и сатанизма, в которые не верили так называемые «передовые умы» конца XIX века. В далёкой же колонии и подавно никто не подозревал опасности, грозящей христианству, никто не верил тому, чтобы образованные люди могли, наравне с пьяными неграми, устраивать кровавые «шабаши» и приносить сатане ужасные, человеческие жертвы…

Что это делалось чёрными рабами, об этом знали, но чтобы в оргиях участвовали высокоцивилизованные «учёные», в роде ван Берса или… некоторых «знаменитых» врачей и химиков Европы, попавших в число поклонников сатаны вполне сознательно, — этому не хотели верить.

Семья несчастной маркизы Маргариты Бессон-де-Риб вторично встретилась с представителем этой адской секты.

Но разве могла она предполагать что-либо подобное? Бедные женщины радовались «счастливому браку» внучки и дочери, получая из Англии письма молодой леди Дженнер, дышащие счастьем.

«Мой муж нежен и внимателен», — повторяла она в каждом письме. — «Я люблю его безгранично, как и он меня»…

Читая подобные письма, успокаивался даже аббат Лемерсье.

Так прошло около трёх лет… Письма Лючии приходили из самых разнообразных городов Европы.

«Мой муж принуждён много путешествовать, исполняя политические поручения своего правительства, — писала леди Лючия Дженнер родным. — Это очень интересно, хотя, признаюсь, меня начинают утомлять вечные переезды. Хотелось бы отдохнуть, устроить себе гнездо, особенно теперь, когда Бог посылает мне наконец радостную надежду на материнство… По счастью, муж обещал мне прожить год-полтора в Италии, а затем отвезти меня с ребёнком к вам, дорогие мои, на нашу милую Мартинику. С родными мужа я до сих пор не успела познакомиться из-за вечных переездов. В его родовом замке я до сих пор ещё не была. Мы поселимся там после возвращения с Мартиники, где проживём не меньше полугода».

Так мечтала бедная молодая женщина…

А через полгода после получения этого письма пришло в Сен-Пьер из Италии запечатанное чёрным сургучом письмо, принёсшее известие о «неожиданной смерти» молодой леди Дженнер, «скончавшейся от последствий несчастных родов». Убитый горем молодой муж описывал своё страдание так трогательно, что семья его жены, забывая свою собственную печаль, утешала его нежными письмами.

Об оставшемся сиротой ребёнке особенно болела душа тётки, бабушки и прабабки… И, в конце концов, к лорду Дженнеру полетели просьбы привезти с собой малютку, который «молодому вдовцу» мог быть «только обузой».

Он долго отнекивался, утверждая, что ребёнок напоминает ему любимую жену и остался его единственным «утешением», но, в конце концов, просьбы матери «тронули сердце» лорда Дженнера, и в одно прекрасное утро на Мартинику пришло от него письменное обещание приехать с ребёнком, «чтобы отдохнуть душой и сердцем среди родных сердец»…

Прошёл ещё месяц и, уведомленная депешей о дне приезда зятя и внука, семья покойной леди Лючии с нетерпением ждала приезда лорда Дженнера, с яхты которого уже виднелись туманные очертания берегов Мартиники…

XVII. На яхте «Лилит»

В провинциальных приморских городах набережная является излюбленным местом для гулянья. В часы отхода и прихода судов эта набережная кишмя кишит любопытными.

Так как Сен-Пьер на Мартинике был настоящим провинциальным городом, несмотря на своё стотысячное население, то ежедневно, в часы прихода судов, набережная и молы буквально кишели публикой, глазеющей на приезжающих.

Лорду Лео Дженнеру все это было давно известно, почему он и предупредил свою спутницу о необходимости «казаться чужими» при выходе на берег.

— На первое время, дитя моё, — прибавил он успокоительно, заметив грустное лицо Гермины, так искренно увлекшейся ролью леди Дженнер.

Разговор происходил на палубе прелестной паровой яхты, ожидавшей лорда Дженнера в гавани первого американского порта, в который заходил немецкий пароход «гамбургской линии», обслуживающей Бразилию и Буэнос-Айрес.

Поэтому он только перешёл с одного борта на другой, после чего яхта (носящая странное имя «Лилит») немедленно развела пары и ушла в море, перерезывая устье Амазонки.

С понятным любопытством оглядывала хорошенькая актриса своё новое плавучее жилище, которое она с полным правом могла назвать «своим», так как яхта «Лилит» принадлежала лорду Дженнеру, герб которого (золотая башня на красном поле) весело развевался на мачте в виде главного флага.

Путешествие шло быстро и без остановок. Яхта хотя и заходила в два-три порта за топливом и свежей провизией, но нигде долго не останавливалась. Баржи с углём и зеленью поджидали её в море, и погрузка происходила рано по утрам, так что Гермина не успевала ещё проснуться, как берега уже исчезали из вида. Тринидад она увидала только в образе синего облачка на горизонте, остальных островов и вовсе не видала. С тем большим удовольствием наблюдала молодая женщина за постепенным вырастанием Мартиники, смутные очертания которой становились определённее с каждым оборотом винта «Лилит».