Саттри

Тронулись рано поутру два дня спустя. Всю ночь шел дождь, и машины двигались по длинной черной дороге, как моторные лодки, и миновали их, и удалялись в покровах пара. Немного погодя остановился старик в «модели А», и они доехали до Дэндриджа. Старик помалкивал. Втроем, нахохлившись на переднем сиденье, словно марионетки, они смотрели, как над плавными просторами разражается летнее утро.

Из Дэндриджа в Ньюпорт подъехали на грузовике. На платформе у него стоял трактор и все время сдвигался в своих цепях, поэтому, вдруг эта штука оторвется, путешественники отпрядывали к кольям боковин, а волосы им раздувало ветром. До Ньюпорта доехали к полудню и спустились на жаркую улицу, моргая и встрепанные.

Ювелир сидел в проволочной клетке в передней части своей лавки, и похоже было, что в глаз ему вкручена банка с понюшкой. Вдвоем они встали у окошка и подождали. Да, сказал ювелир. Головы не поднял.

Рис положил на прилавок жемчужину.

Ювелир поднял голову и шмыгнул носом, вынул стекло из глаза и нацепил очки. Протянул руку и подобрал жемчужину. Покатал ее между большим и указательным пальцами, и посмотрел на нее, и положил обратно. Снял очки и снова вставил в глаз стекло, и вновь склонился над работой. Не пригодится, сказал он.

Рис смущенно подмигнул Саттри. Извлек из своего кисета для мелочи еще одну драгоценность и положил возле первой. Крупнее и круглее. Эй, сказал он.

Ювелир отложил в сторону штычок, которым перебирал что-то в крышке коробки. Посмотрел на две жемчужины перед собой и перевел взгляд на Риса. Не пригодится.

Рис между тем выудил лучшую жемчужину и вот ее протянул, не выпуская из чумазой ладони. Эта, наверно, тоже не пригодится, торжествующе произнес он.

Ювелир извлек стекло и вновь пристроил на нос очки. К жемчужине он не потянулся. Казалось, он просто хочет получше рассмотреть этих двоих.

Валяйте, сказал Рис, ухмыляясь и покачивая жемчужиной.

Парни, сказал ювелир, эти штуки ничего не стоят.

Они жемчуг, сказал Саттри.

Теннессийский жемчуг.

Черт, но ведь должны же они что-то стоить.

Ну, как ни жаль мне это вам говорить, но они и никеля не стоят. О, ну, может, вы кого и найдете, кому занадобятся. Как сувенир или что-то. Я знал людей, плативших три-четыре доллара за очень славную, они ее хотели в булавку вставить или еще что-то, но у вас таких может целая обувная коробка быть, а я за них и дайма не дам.

Рис все еще протягивал жемчужину. Повернулся к Саттри. Он считает, что мы раньше никогда не торговали, кажись.

Ювелир снял очки и готовился снова глядеть в свое стекло.

Мы, может, и селяне с виду, но соображаем, сказал ему Рис.

Пойдем, Рис.

Приятнее этой вот вы и не видали.

Ювелир со своим моноклем снова склонился к работе.

Саттри взял старика за руку и вывел его за дверь. Рис рассматривал свою лучшую жемчужину, выискивая в ней хоть какой-нибудь незамеченный изъян. На улице Саттри развернул его и взял за плечо. Что это за чертовня? По-моему, ты говорил, что эта большая жемчужина стоит десять долларов?

Бля, Сат, не обращай на него внимания, он в этом вообще не разбирается.

Саттри показал на витринное стекло. Он ювелир, к черту. Ты что, вывеску не видишь? Что это за ахинея, он не разбирается?

Он просто сам себя перехитрил, вот что он сделал. Хочет, чтоб мы ему эти клятые жемчужины просто так отдали. Я и раньше уже торговался с этими хитрованами сукиными сынами, Сат. Я их знаю.

Дай-ка мне на них посмотреть.

Рис протянул ему жемчужины. Саттри оглядел их со всех сторон в жестком полуденном свете. Смотрелись они жемчугом. Сероватым, чуть бесформенным. Черт, должны же они что-то стоить, сказал он.

Рис забрал у него жемчуг. Конечно, стоят, сказал он. Думаешь, я ни черта не смыслю?

Ты сколько их уже продал?

Нормально так я их уже продал. Сколько-то.

Сколько?

Ну. Одну в прошлом году за четыре доллара.

Кому?

Просто кому-то.

Саттри стоял, глядел в землю и качал головой. Немного погодя поднял взгляд. Ну, давай попробуем где-нибудь еще, сказал он.

Они обошли троих ювелиров и два ломбарда и снова стояли на улице. На тротуар кренились тени, день стал прохладней.

Теперь что? спросил Саттри.

Дай-ка подумаю, ответил Рис.

Только это нам и надо.

Мы не пробовали бильярдную.

Бильярдную?

Ага.

Саттри повернулся и пошел прочь по улице. Рис догнал его и пристроился к локтю со своими планами и объяснениями.

Саттри оборотился. Сколько у тебя при себе денег?

Тот остановился.

Ладно тебе. Сколько?

Чего там, Сат, знаешь же, что нет у меня никаких денег.

Ни дайма?

Да нет же.

Ну, у меня осталось пятнадцать центов, и я иду вот сюда за кофе и пончиком. Можешь посидеть и посмотреть, если хочешь. А потом лучше выйти на чертову дорогу, пока не стемнело, и поймать себе попутку отсюда.

Черт, Сат, нельзя же возвращаться с пустыми руками.

Но Саттри уже шагнул на проезжую часть. Рис провожал его взглядом, пока он пересекал дорогу и входил в кафе на другой стороне.

Входя, Саттри одолжился газетой из стопки у кассы и сел у стойки. Толстяк спросил, чего ему.

Кофе.

Он написал на квитке.

Пончики у вас есть?

Простой или шоколадный?

Шоколадный.

Он и это записал. Саттри выгнул шею разглядеть цену.