Саттри

Они поднялись, и на ощупь добрались до следующего стола, и снова сели, Саттри правил между стульев, поддерживая его под локоток.

Кто они? спросил Ричард.

Они просто камни. Они с острова ниже по реке, до того, как его затопило.

Ричард покачал головой. Тут не говорится кто.

Должно же что-то говориться.

Он вновь прочел камень, покачал головой. Стесало все, сказал он. Почти наголо. Лицо у него сморщилось.

Что такое?

Клятая жвачка.

Давай другой попробуем.

Не надо б нам так поступать. Пить с людских надгробий.

Чего ж нет?

Не знаю.

Тебе б не все равно было?

Если б то моя родня была – нет.

А если б ты сам?

Я ж не помер.

А если б помер. И мы с Кэллахэном с него пили. С твоего камня.

Не знаю. Я б уже помер. С Билли-Реева я б пил.

Да и я б, сказал Саттри.

Да я б через минуту с него уже пил.

Саттри ухмыльнулся.

Конечно, может, будь ты мертвый, ты б иначе думал. В смысле, если помер и все такое, чего ради мне ожидать от тебя какой-то набожности.

Мы б за тебя выпили. Отдохнули б на славу.

Ричард вяло улыбнулся. Ну, сказал он. Я тоже отдохнуть на славу люблю, не меньше всякого.

Я нам еще пива принесу.

Но Ричард уже шарил в карманах и рукой остановил Саттри. Дай мне взять, Коря, сказал он. Сколько они тут за пиво берут?

Тридцать пять.

Ричард нахмурился. Высоковато у него, нет? Прикидываю, это все из-за игры.

У него нет лицензии.

На игру?

Ни на что нет. На жизнь.

Я его в верхнем городе никогда не вижу, он не здоровкается, сказал Ричард. Белей и не делают.

Он отсчитал мелочь в ладонь Саттри, и тот подошел к ящику и вытащил еще два пива, и вернулся за новый столик. Взял слепца за руку и подвел его к нему. Ляля приподняла один свой глаз оттуда, где спала в бесформенном своем кресле, тяжкие ручищи сложены на бюсте. Один игрок в покер дернул стулом назад и потянулся к печной дверце, и открыл ее, и заглянул внутрь, и она тяжело поднялась и дошла через все помещение до ведерка с углем. А когда вернулась, подбросив угля в печурку, вытерла столики, которые они читали, и с любопытством поглядела на них. Глаза у Ричарда были закрыты, и дым от его сигареты поднимался ему вдоль тонкого носа. Что-то проплыло по реке, и в зыби хибарка вскинулась и осела. Ричард вдруг плоско выложил руки на стол. Затем вновь их поднял, словно столик был горяч. Взялся за пиво обеими руками и так его и держал. Больше читать не стану, сказал он.

Что такое? спросил Саттри.

Слепец затянулся сигаретой и покачал головой. На шее у него задрожали тощие серые складки.

Что такое? повторил Саттри.

На стене над столиком в рожке была масляная лампа, и слепец сидел под нею ясно освещенный. Саттри взглянул в его мертвые глаза, но туда было никак не заглянуть. Что такое? спросил он еще раз.

Ты знал же, что такое, разве нет?

Нет. Я ничего не знаю.

Ты не из подлости так поступил?

Клянусь тебе, я не знаю, что там сказано. Он поводил под столом рукой, но прочесть камень не мог.

При себе держать будешь? спросил Ричард.

Да. Что там говорится?

Между нами?

Да.

Там говорится «Уильям Кэллахэн».

Проснулся он рано от холода и сел на шконке, скрестив ноги, закутавшись в одеяло и выглядывая в окошко. Солнцем дымку разожгло до сценического задника лососевого цвета, против которого хрупкие деревья стояли как жженые кружева. Обугленные с виду воробьи трунили и щебетали на поручне. Саттри раздвинул дерюжные занавески, чтоб лучше видеть вниз по реке, и птички упорхнули. Он так и сидел, когда кто-то зашел на борт и постучался к нему в дверь. Он нагнулся и подцепил с пола рубашку. Постучали опять, кто-то тихонько звал его по имени, словно он болел.

Когда он подошел к двери, за нею стоял Рис. В руках у него была новая кепка, и он скупо улыбался.

Заходи, сказал Саттри.

Я всего на минутку. Пришел отдать тебе твою долю.

Заходи.

Он стоял в комнатенке, мня кепку в руках, одна нога в сторону против крена в полу. Саттри поискал под койкой башмаки и вступил в них без носков, и повернулся, и сел на шконку. Садись, Рис, сказал он. Садись.

Рис уселся за столик и из нагрудника робы вытащил бумажник и раскрыл его. Из него вытянул ворох купюр, стянутых грязной бечевкой, и поместил их на столик, и сложил бумажник, и снова его убрал.

Что это? спросил Саттри.

Это твои доли. Мы все распродали только на прошлой неделе. У нас до ужаса много хлопот было.

Мне их не надо, сказал Саттри. Убирай их обратно к себе в карман.

Рис сжал губы и покачал головой. Они твои, сказал он.

Так давай я тебе их верну.

Нет.

Саттри посмотрел на деньги и покачал головой. Где вы теперь живете? сказал он.

Вернулись в округ Джефферсон. Уиллард сбежал.

Сам-то как?

У меня порядок. Я этого мальчишку никогда понять не мог. Просто никогда не доходил до туда, где можно с ним поговорить, как он взбрыкивал и пакость какую-нибудь устраивал, и ни грана пользы миру от нее.

Саттри запустил руку себе в волосы. Сидя перед ним, старик казался мельче и еще старше.

Я никогда тебя не винил за то, что сбежал. С невезухой, как у нас, тебе, кажись, лучше б вообще с нами не связываться. Ты знал кого-нибудь, кому б так не везло?

Саттри ответил, что знал. Сказал, что все наверняка станет лучше.