SAUDI, INC. История о том, как Саудовская Аравия стала одним из самых влиятельных государств на геополитической карте мира

«В частности, — сказал Сулейман, — я имею в виду платеж за услуги, оказанные правительством на трансаравийском нефтепроводе». Переговоры по этому вопросу шли уже в течение некоторого времени без особого прогресса.

Хэр спросил Сулеймана, есть ли у министра финансов «какие-либо рекомендации насчет того, как можно устранить проблему».

«Aramco нужно перестать увиливать и решить вопрос с платежом за трансаравийский нефтепровод», — ответил Сулейман. В том, что касалось ценообразования нефти, Сулейман объяснил, что, если Aramco компенсирует все надлежащие суммы начиная с 1951 года в рамках новой схемы ценообразования, он попытается убедить принца Фейсала принять цифры, предложенные МакНотоном. По его словам, «у него были неплохие шансы добиться успеха»^{27}.

Именно это и было нужно Хэру. Сулейман сказал ему, что, если только саудовцам удастся добиться компенсации, связанной с более высокими ценами за 1951 год, а также получить определенный платеж за нефть, шедшую по трансаравийскому нефтепроводу, саудовцы согласятся с договорной ценой за баррель для будущих платежей. Такое соглашение предполагало бы, что со стороны Эр-Рияда можно будет больше не ждать обмана или предательства (реального или мнимого). Утряска деталей потребовала бы некоторого времени, а Aramco пришлось бы распроститься с частью прибыли, однако когда Хэр сообщил о своем разговоре с Сулейманом руководителям Aramco, те изъявили желание пойти на компромисс.

Особенно это было заметно по Флойду Олигеру. Он сообщил Хэру, что в ходе его последующего общения с Сулейманом министр финансов «признался, что нес личную ответственность за определенные ограничительные меры в отношении Aramco». В реальности он «искренне полагал, что отношения между Aramco и саудовцами в настоящее время выглядят абсурдными, а обе стороны ведут себя как дети». Пришло время, заключил министр финансов, «разобраться с имеющимися разногласиями во имя общих интересов»^{28}.

В конечном итоге через 14 месяцев Саудовская Аравия и Aramco достигли долгосрочного соглашения по финансовым вопросам. Фред Дэвис, ставший к тому времени президентом Aramco, и принц Фейсал договорились, что Aramco и Саудовская Аравия будут использовать в качестве основы для соглашения о разделе прибыли рыночную цену нефти с двухпроцентной скидкой^{29}. Aramco заплатила саудовцам 70 миллионов долларов в виде платежей за предыдущий период, а те отказались от остальных претензий, связанных с деятельностью компании в прошлом. На первый взгляд казалось, что эта сделка значительно уменьшит прибыль Aramco. Для компенсации дополнительных расходов Aramco и ее материнские компании договорились, что Aramco сохранит у себя всю прибыль, которую заработала от повышения цены до 1,79 доллара. Материнские компании условились взять на себя эти дополнительные убытки, согласившись покупать у Aramco нефть по более высокой цене. В конечном итоге благодаря налоговому вычету Aramco «при определенных обстоятельствах могла бы даже получить положительный финансовый результат», хотя никто этого и не ждал^{30}. Такое развитие событий никак не предполагалось и не планировалось в ходе обсуждений. Финансовым разногласиям между компанией и королевством был положен конец.

Часть II

Глава 5 Человек, который исполнил свой долг

Абдель-Азиз умер в окружении своей огромной семьи, для которой уход короля не стал неожиданностью. Его здоровье ухудшалось последние несколько лет, глаза потускнели. Из-за плохой циркуляции крови он был вынужден постоянно носить теплые носки, чтобы держать ноги в тепле. Травма спины, от которой он сильно страдал в первые годы после своих походов, мешала ему ходить. У него развился артрит. Монарх все меньше и меньше занимался делами государства и предпочитал сидеть в своем дворце за чашкой горячего кофе и предаваться воспоминаниям. Время от времени он хватался за двухметровое копье, много лет стоявшее у его ложа. Абдель-Азиз был явно обескуражен медленным, но явным распадом своего тела. Кончина его сестры Нуры и последовавшая внезапная смерть его сына Мансура в возрасте 20 лет породили в душе короля печаль, от которой он никак не мог избавиться^{1}.