Савмак. Пенталогия (СИ)

  Аполлоний, поставив посох в углу возле лестницы, поднялся с Полимедом на второй этаж и поспешил через освещённый лампадами гинекей к левой торцевой комнате. Умолкнув, Полимед отодвинул закрывавшую вход пятнистую оленью шкуру, и Аполлоний, чуть пригнувшись, вошёл в спальню внучки. Остановившись у порога, он увидел на полу в тёмно-красной кисельной луже гинекономаха Криптона с исколотым, бурым от крови торсом, простёртого головой к креслу, ногами - к аккуратно застеленному пустому ложу.

  - А где же Аполлодора?

  - Увидев гибель Криптона, она впала в забытье, и мы перенесли её отсюда в другое крыло.

  - Пошли к ней.

  - Когда она очнулась, с ней началась такая истерика, что я велел Трое напоить её вином с усыпляющим зельем. Сейчас она крепко спит и проснётся не раньше полудня, - торопливо пояснял Полимед, ведя тестя в правое крыло, где в примыкающей к спальне Андокиды комнате спала на кушетке заботливо укрытая по подбородок шерстяным одеялом Аполлодора.

  Две сидевшие подле неё рабыни при появлении хозяина и старика-логографа испуганно вскочили и убрались в дальний угол. Склонившись над внучкой, Аполлоний вгляделся в её бескровное лицо, вслушался в её спокойное, ровное, едва заметное дыхание, осторожно прикоснулся ладонью ко лбу и щеке, пробуя, нет ли у неё жара, и лишь тогда у него отлегло от сердца. Вместе с тем Аполлоний ещё больше укрепился в сразу возникшем у него подозрении, что Полимед говорит ему неправду, выгораживая жену.

  - А что Андокида? - спросил он сухим бесстрастным тоном, отойдя от внучки.

  - Она спит здесь рядом - в своей спальне.

  - Что, тоже приняла усыпляющее?

  - Да... Я сейчас расскажу, что мне удалось выяснить. Придя в себя после убийства Криптона, я понял, что у него в моём доме должен быть сообщник. Привратник Борей, когда я вернулся, крепко спал в своей каморке, Тета сидела на цепи, хотя Борей с наступлением ночи всегда её спускает... Итис был заперт внизу вместе с вот этими двумя рабынями, - кивнул Полимед на пугливо жавшихся к стене служанок. - И только Троя при моём появлении выскочила с перепуганным лицом во двор из каморки конюха. Лишь она могла впустить Криптона. Пары хороших ударов плетью хватило, чтобы она во всём созналась. Аполлодора влюбилась в Криптона и уговорила её стать своей пособницей. Как стемнело, Троя опоила сонным зельем привратника и Андокиду, привязала собаку и впустила Криптона.

  - Где сейчас Троя?

  - Я запер её внизу.

  - Идём вниз. Я хочу сам с ней поговорить.

  Прихватив по пути светильник, Полимед отвёл тестя в свой кабинет и отправился за Троей. Через полминуты он грубо втолкнул в раскрытую дверь заплаканную, жалобно всхлипывающую рабыню, в жилах которой, весьма вероятно, текла благородная кровь Аполлония. Рухнув перед Аполлонием на колени, она горько разрыдалась, открыв взору царского логографа два багровых рубца на плечах и спине. Давясь слезами и умоляя простить её, Троя повторила то, что Аполлоний уже слышал от Полимеда.

  - И ты, Полимед, полагаешь, что я настолько глуп, что поверю в эти небылицы? - Аполлоний перевёл обжигающий холодом взгляд с коленопреклонённой рабыни на стоявшего позади неё купца. - Я должен поверить, что Аполлония могла влюбиться в какого-то Криптона? И что гинекономах Криптон мог покуситься на честь моей внучки?.. Нет, Полимед, я не верю в это. И чтобы выяснить к кому на самом деле приходил Криптон, я заберу Трою с собой и сам её допрошу.

  Поняв, что обмануть столь примитивной выдумкой проницательного старика не удалось, и раскаиваясь в душе, что пошёл на поводу у жены, Полимед покаянно опустил голову:

  - Не надо никуда её уводить... Сознаюсь: я застал Криптона с моей женой. Троя, расскажи правду...

  Возобновив жалобные всхлипывания, Троя призналась, что угостила вином с сонным зельем привратника Борея, посадила на цепь Тету и открыла калитку Криптону по велению старшей хозяйки. Что затем происходило в доме, она не знает, так как была всё время в каморке со своими малышами.

  Удовлетворённо кивнув, Аполлоний опять перевёл взгляд на зятя:

  - А почему Криптон был убит в спальне Аполлодоры?

  Полимед растерянно заморгал глазами.

  - Я... я... я в спальне ж-жены лишь оглушил его... А потом... потом... я сказал, что прощу её... если она сама, своей рукой... убьёт своего л-любовника... Она согласилась, но упросила меня сделать это в с-спальне Аполлодоры, чтобы... чтобы о ней не пошла гулять по городу дурная с-слава. Я... я решил, что моя ч-честь...

  - И, заботясь о своей чести, ты решил ославить вместо жены мою внучку, - заключил Аполлоний.

  Полимед виновато вздохнул:

  - От всего с-случившегося я совсем потерял г-голову. Будто з-затмение на меня нашло...

  Немного подумав, Аполлоний принял решение: