Савмак. Пенталогия (СИ)

  Едва Савмак завёл Ворона через калитку на родной двор и передал повод подбежавшему слуге, ему на шею радостно кинулась Мирсина, а подошедшая следом мать спросила, где Канит. И только теперь Савмак вспомнил о младшем брате и Апафирсе, о которых совсем забыл под гнётом своих чёрных дум. Сердце Савмака сжалось от недоброго предчувствия.

  - Не знаю, мама, - сказал он как можно более спокойно, отстраняя от себя сестру. - Я велел ему и Апафирсу держаться возле меня, но в темноте потерял их из виду. Но никто из наших воинов не погиб - тавры бежали от нас, как зайцы. Думаю, утром Канит и его дружок найдутся.

  Тем не менее, прежде чем выпить чашку бузата, наскоро перекусить и лечь вздремнуть, Савмак отправился через дорогу в дом дяди Октамасада порасспросить о младших братьях Сакдариса. Тот только что уселся ужинать и радостно вещал с набитым ртом матушкам и сёстрам о своей погоне за табуном в ущелье, когда Савмак, заглянув в дом, вызвал его на пару слов во двор.

   Узнав, что Савмак послал к нему Канита и Апафирса с приказом не соваться за табуном в ущелье, Сакдарис, округлив для убедительности глаза, поклялся, что не видел его посыльных.

  - Куда же они подевались?

  - Наверно, они побоялись скакать за нами в ущелье и повернули назад к Хараку. А сейчас они наверняка отсиживаются с остальными возле Двух Братьев - боятся показаться тебе на глаза, потому что не выполнили твой приказ, - без тени сомнения предположил Сакдарис.

  Его уверенный тон и беспечный вид несколько успокоили тревогу Савмака за малолетних братьев. Возвращаясь на своё подворье, он раздумывал, не послать ли кого-нибудь из слуг сейчас же к Двум Братьям, но, в конце концов, решил, что если Канит с Апафирсом, гонясь за Сакдарисом, нарвались на тавров, то им уже ничем не поможешь, и разумнее пока не тревожить мать.

  Наскоро перекусив и коротко поведав бабушке Госе, матушкам Матасие и Зорсине и сестре Мирсине (младшая Госа уже спала) о событиях этой бурной ночи, Савмак ушёл в свою комнату малость поспать, попросив бабушку непременно разбудить его, как только над горами начнёт светать. Не раздеваясь, только сняв в темноте башлык, горит и отстегнув тяжёлый пояс, Савмак растянулся на своём тюфяке на полу возле левой стены и устало сомкнул веки. Но навязчиво ворочавшиеся в голове гнетущие думы о трёх десятках убитых по его вине соплеменников и пропавших младших братьях так и не дали ему забыться сном хоть на несколько минут.

  Едва услышав крики первых ночных петухов, он тяжко вздохнул, вновь застегнул на животе тяжёлый пояс с мечом и акинаком, навесил горит, натянул на лоб обшитый золотом башлык и тихонько вышел из погружённого в сонную тишину дома. Ополоснув холодной водой из жёлоба возле конюшни лицо, он сам взнуздал Ворона, вывел его через калитку со двора и поехал один к южной крепостной стене.

  Неспешно поднявшись во всё ещё густой, как смола, темноте на юго-восточную - ближайшую к Двум Братьям башню, он пожал руки трём юным стражам, очевидно только что очнувшимся от сладкой предрассветной дрёмы, услышав его осторожные шаги на скрипучих ступенях. Положив ладони на верха двух соседних зубцов, поднимавшихся до уровня его бровей, он попытался разглядеть между ними в полуденной стороне вершины Двух Братьев, но пока что их очертания терялись на чёрном фоне более отдалённых и высоких Таврских гор.

  Глядя на тускнеющие и гаснущие один за другим над волнистыми горными хребтами небесные костры, Савмак с горечью думал о том, что вождь из него вышел никуда не годный. Ведь никто не помнил, когда на Тавану в последний раз нападали! И вот, стоило только вождю Скилаку уехать в Неаполь, оставив его вместо себя, как в первую же ночь в беспечно оставленное им без охраны селище ворвались грабители-тавры! А ведь отец его предупреждал, что они могут напасть! Дожидаясь теперь здесь на башне всё никак не загоравшейся зари, Савмаку оставалось только мысленно молить по очереди всех богов, чтобы Сакдарис оказался прав, и младшие братья отыскались утром возле Двух Братьев.

  Наконец самые высокие и далёкие безлесные вершины на востоке озарились розовыми лучами невидимо вынырнувшего где-то за ними из холодной морской пучины солнца, и предрассветный морок в минуту рассеялся, открывая взору лесистые макушки и склоны ближних гор, изрезанных узкими тёмными ущельями, и глубокую, вытянутую с юга на север зелёную долину, перетянутую тонкими светлыми лентами рек и ручьёв. В этот момент из тёмного чрева башни послышались чьи-то стремительные скачки по расшатанным деревянным ступеням, и на верхнюю площадку выскочил запыхавшийся Сакдарис.

  - Ну, что там? - спросил он оглянувшегося вместе с остальными стражами Савмака, едва показавшись в узком квадратном проёме.

  - Похоже, на Старшем Брате их человек десять или пятнадцать, отсюда не разобрать.

  - Хвала Арию!

  Потеснив дозорных, Сакдарис запрыгнул на узкую бойницу между зубцами по-соседству с Савмаком и окинул из-под ладони нетерпеливым взглядом открывшийся с высоты простор.