Савмак. Пенталогия (СИ)

  Всматриваясь в лица передних всадников, Лесподий пытался разглядеть среди них Палака. Когда они подъехали ближе, он как-будто узнал среди них старшего скилурова сына Марепсемиса, а вот Палака, судя по отсутствию пышного царского бунчука, здесь не было. Похоже, он с главными силами таки двинулся к Длинной стене, а значит, ждать от Молобара помощи не приходится. "Но почему Марепсемис устроил свой лагерь здесь, а не против ворот? Не задумал ли он ночью обойти наше укрепление горами?" - роились в голове Лесподия тревожные мысли.

  Полюбовавшись с расстояния полёта стрелы минут пять на зубчатую эллинскую стену, высотой в три - три с половиной человеческих роста, ощетиненную сверху сотнями копий, скифы так же неспешно проехались параллельно стене к реке, оглядели с возвышенного правого берега обширное, поросшее высокими камышовыми дебрями болото, тянувшееся отсюда вдоль стены до самого моря, и ускакали назад к своему табору, так и не обменявшись с охранявшими стену греками ни единой стрелой.

  Вскоре со стороны скифского лагеря донеслось отдалённое тюканье топоров, и острые верхушки шатров окутало сизое дымное облако, уносимое северным ветром на поросшие жёлто-багряными и зелёными лесами горные склоны.

  Меж тем уже близился вечер. Убедившись, что сегодня варвары активных действий, судя по всему, не планируют, Лесподий дозволил гекатонтархам спустить половину людей со стены на землю и готовить ужин, а остальным - не спускать глаз со скифского лагеря. Когда стемнеет, факелами на стене не светить, чтобы не подставляться под скифские стрелы, но глядеть в оба и прислушиваться к каждому шороху за стеной, и немедля слать к нему в казарму эфебов конных нарочных, если произойдёт что-либо важное. Лесподий старался, чтобы его голос звучал бодро и уверенно. Раздавая у каждой второй башни такие указания гекатонтархам, он ехал со своим небольшим отрядом вдоль стены на восток, чтобы поглядеть, какова сейчас обстановка возле ворот.

  А там уже пролилась первая кровь. Устроив свой табор на северном краю болота, где спустившаяся по косогору дорога выходила на проложенную через болотистую пойму насыпь, несколько сотен скифских удальцов подъехали по ней к реке и принялись осыпать опасливо выглядывавших из-за зубцов эллинов угрозами, оскорблениями и стрелами. Феодосийцы ответили им своими стрелами, сумев поразить нескольких лошадей и всадников, а остальных отогнать подальше. Но при этом десяток скифов, спешившись, незаметно скрылись в камышах и, подкравшись близко к стене, поразили пятерых феодосийцев стрелами в лицо и шею, сами оставаясь невидимыми в раскачиваемых ветром камышовых зарослях. После этого гекатонтархи приказали своим людям попрятаться, а наблюдателям выглядывать лишь на короткое мгновенье и каждый раз из-за другого мерлона.

  Угрюмо взглянув на лежащих под стеною казармы горожан, с торчащими у кого из горла, у кого из глаза, щеки или рта стрелами, и суетившихся возле них врачей (двое подстреленных были ещё живы), Лесподий распорядился погрузить их на телегу и доставить в город родным и въехал со своим отрядом во двор казармы: теперь, когда враг пришёл, он решил, что должен быть всё время рядом со своими войсками. Мучимый сомнениями, защищать ли пограничную стену или отступить, пока не поздно, в город, отдав без боя хору на разграбление и уничтожение варварам (как бы на его месте поступил Левкон?), Лесподий ел поданный ему и его охранникам лагерным поваром ужин без всякого аппетита, не чувствуя вкуса и даже не замечая, что именно он ест. Внутренний голос подсказывал ему, что нужно уходить в город. Но не трусость ли в нём говорит? Ведь собрание граждан приняло решение защищать хору.

  Конец его колебаниям уже в сумерках положил Мосхион, подошедший к номарху в сопровождении эфеба, с зажатой в мощном волосатом кулаке красной стрелой.

  - Номарх! Только что Феоним, - космет указал оперением стрелы на своего подопечного, - заметил торчащую посреди дороги напротив ворот стрелу, обмотанную возле наконечника белым лоскутом, - вот эту самую - и принёс её мне. По-видимому, это послание к нам от скифов. Взгляни, может там что-то важное, - Мосхион протянул стрелу Лесподию.

  Сидевший за столом напротив номарха Никий разрезал ножом тонкую бечёвку, которой лоскут был привязан в двух местах к древку, а Мосхион снял с ближайшего столба факел и поднял его над заставленным глиняной посудой с объедками столом. Лесподий осторожно развернул на столе белый льняной лоскуток и, понизив голос, прочёл: "Марепсемис приказал изготовить двести лестниц. Завтра десять тысяч скифов атакуют стену по всей длине".

  - Да, Мосхион, это очень важно, - взволнованно сказал Лесподий. - Юноша заслужил награду.

  - А вы заметили цвет букв? Похоже, письмо написано кровью, - вгляделся в расплывшиеся на лоскуте красные буквы Никий.

  - Да, у того, кто это написал, не было с собой чернил, - отметил Лесподий. - Думаю, этому предупреждению можно верить... Никий! Немедля пошли вдоль стены вестников с приказом всем гекатонтархам прибыть как можно скорее сюда ко мне.