Когда царевичу Левкону исполнилось 18 лет, отец отправил его послужить на границе эфебом. Там за два года из него сделают настоящего воина. Эта нелёгкая наука закалит его характер, чересчур мягкий, по мнению бабки и отца, и, если он достойно выдержит это испытание, в будущем из него получится хороший, сильный правитель, какой и нужен Боспору. А вернувшись через два года в столицу, он женится на медноволосой красавице Клеомене (то, что она, несмотря на юность, была его родной тёткой было в порядке вещей: тем лучше - родная царственная кровь! - ведь и первый супруг царицы Камасарии Перисад III приходился ей дядей) и станет надёжной опорой для стареющего и, увы, не блещущего здоровьем отца.
Левкон, всё ещё не расставшийся с детскими мечтами о славе великого полководца, с радостью сменил юношеские домашние одежды на грубый плащ и тяжёлые доспехи пограничного эфеба. Он хотел служить в коннице на восточной границе, охраняя между Варданом и Танаисом селения меотов подвергавшиеся время от времени грабительским набегам сарматских и кавказских племён, но тут уж отец настоял на своём и отправил его на спокойную в ту пору западную скифскую границу.
Чтобы не иметь перед своими сослуживцами никаких привилегий и послаблений, Левкон решил служить под чужим именем, неизвестным даже его отцу, и по пути в Феодосию поменялся на время именами с одним из знатных друзей, посланных отцами постигать вместе с ним воинскую науку. Таким образом, на исходе осени 19-го года правления басилевса Перисада IV царевич Левкон прибыл в расположенный вдали от города, у единственного въезда на феодосийскую хору лагерь эфебов, который станет отныне на долгих два года его домом. Он назвался именем Санона, сына богатого пантикапейского рыбопромышленника Главкиона, подлинный же Санон взял имя своего младшего брата Аристида. Санона-Левкона и его товарищей, поклявшихся свято хранить его тайну, определили в сотню 24-летнего гекатонтарха Лесподия, помощниками-пентаконтархами у которого были Фадий и Мосхион. Только эти трое во всей сотне были профессиональными вояками, остальные - желторотыми эфебами, которым предстояло за два года познать, насколько горек солдатский хлеб, пройти огонь и воду и сплотиться в боевое братство, которое они, в большинстве своём, пронесут потом через всю жизнь.
Желание Левкона сохранить своё имя в тайне было, конечно, наивным. И басилевс, и Аргот, разумеется, известили о нём феодосийского номарха Филоксена, постоянно проживавшего в последние годы в родной Феодосии, всё реже и реже наезжая в Пантикапей, главной причиной чему была зеленоглазая младшая дочь Хрисалиска Герея.
Впервые он случайно увидел её, когда Герее было лет десять. Как раз в это время он получил вожделённую должность феодосийского номарха и осматривал с Хрисалиском расположенный в северо-восточном углу Акрополя феодосийский дворец басилевса, в котором намеревался вскоре поселиться. Сделав распоряжения об основательном ремонте и новой меблировке своей будущей резиденции, Филоксен заодно осмотрел с неудовольствием и обветшавшую крепостную стену Акрополя.
Резвившаяся среди цветов в его собственном саду у подножья Акрополя чернокудрая девчушка с поразительно красивым и очаровательным личиком, обещавшая вскоре стать выдающейся красавицей, случайно увиденная им со стены, с первого же взгляда воспламенила похоть Филоксена.
Хищные, масленые взгляды, которыми пожирал его любимицу опытный развратник, приняв её за одну из своих новых рабынь, не остались незамеченными Хрисалиском. В разговоре с глазу на глаз он прямо предупредил Филоксена, что Герея - его младшая дочь, рождённая свободной, и он никому не позволит совратить её. Если номарх вздумает к ней хоть пальцем прикоснуться, Хрисалиск тут же сядет с женой и дочерьми на корабль и уедет из Феодосии навсегда. Ежели Филоксен когда-нибудь пожелает взять Герею женой, тогда другое дело, но наложницей его она никогда не будет.
Филоксен, совсем не собиравшийся терять курицу, столько лет исправно несущую для него золотые яйца, клятвенно заверил Хрисалиска, что он и в мыслях не держал посягать на его жену и дочерей - пусть и дальше спокойно живут с ним в этой усадьбе и во дворце, как у себя дома.
Вскоре Филоксен вернулся в Пантикапей, к облегчению Хрисалиска, занявшегося обновлением и перестройкой обветшавшего дворца басилевса и окружающего его сада. Но зароненная Хрисалиском мысль о женитьбе на Герее, сперва показавшаяся Филоксену нелепой и смешной, с годами, по мере того, как девочка расцветала, подобно прекрасному розовому бутону, превращаясь в девушку царственной красоты, приходила ему на ум всё чаще и западала в душу всё назойливей.