Савмак. Пенталогия (СИ)

  Озаботившись после смерти отца продолжением рода, Филоксен женился на богатой и красивой пантикапеянке, продолжая по устоявшейся привычке изменять ей направо и налево. К несчастью, все его рождённые в законном браке дети оказались нежизненноспособными, не доживая и до десяти лет. И теперь, когда число оставленных за спиной лет медленно, но неуклонно приближалось к полста, он всё чаще стал задумываться: а может, с Гереей у него будет по-другому?

  Филоксен всё чаще стал наведываться в Феодосию, разумеется, по делам службы, и задерживался там всё дольше, с вожделением наблюдая, как растёт и расцветает его невеста. С отвращением глядя в зеркало на своё постаревшее лицо и обрюзгшее тело, он стал бояться, что какой-нибудь смазливый юнец соблазнит и уведёт его Герею, или Хрисалиск осуществит свою угрозу и увезёт её куда-нибудь за моря, где и следов их не найдёшь. Филоксен стал задаривать Герею дорогими подарками, пытаясь если не влюбить её в себя, то вызвать у неё желание стать полновластной хозяйкой его дома и всех его богатств. Хрисалиску же он прямо заявил, что непременно женится на Герее, как только та войдёт в возраст, и их дети унаследуют все его богатства, так что, выходит, Хрисалиск всю жизнь усердно трудился и преумножал их не ради хозяина, а для собственных внуков.

  А тут очень кстати зачахла и умерла в Пантикапее от какой-то болезни его жена. (Герее как раз исполнилось тринадцать, и девочка превратилась в девушку, как скромный бутон превращается в дивный цветок, а заключённая в кокон гусеница преображается в прекрасную бабочку). С этого времени Филоксен окончательно перебрался в Феодосию, поселившись не во дворце на Акрополе, а в своей усадьбе, чтоб быть ближе к Герее, и, с согласия Хрисалиска, приставил к ней двух привезенных из Пантикапея рабынь-прислужниц, велев не спускать с неё глаз ни днём, ни ночью и пообещав им самую лютую смерть, если с девочкой что-нибудь случится...

  Герея очень рано поняла, сколь сильно и удивительно воздействует на мужчин красота, которой наделили её боги. А осознав это, она сразу решила, что должна распорядиться этим даром с наибольшей для себя выгодой.

  В усадьбе, где она росла, Герея с юных лет привыкла чувствовать себя полновластной хозяйкой. Все её очень любили и баловали, рабы и рабыни беспрекословно повиновались ей, все её желания и прихоти тотчас исполнялись. Когда однажды отец, усадив её на диван между собой и матерью и нежно обняв за плечи, осторожно сказал, что Филоксен, потерявший недавно жену, подумывает через два-три года жениться на ней, и собирался вместе с Досифеей уговаривать её согласиться на этот крайне выгодный и почётный для них брак и быть с ним поласковей, умная девочка без раздумий ответила, что она и так всё прекрасно понимает: отец и мать могут не беспокоиться - она сделает всё, чтобы эта жирная рыба не выскользнула из её сетей. И хотя истекающий при каждом взгляде в её сторону любовной слюной старый боров был ей гадок и отвратителен, она научилась искусно скрывать свои чувства, кокетливо улыбалась и ласкалась к нему, задавшись целью стать на деле хозяйкой всех богатств, заработанных для него её отцом.

  Наблюдая, как старый развратник с каждым днём всё больше до беспамятства влюбляется в Герею, вмиг превращаясь в её присутствии из гордого и грозного повелителя в её нижайшего раба, Хрисалиск и Досифея испытывали двойственные чувства: они и радовались, что нажитые почти за сорок лет Хрисалиском немалые богатства достанутся Герее и её детям, и горько сожалели, что их красавица дочь достанется в утеху столь отвратительному старику. Оставалось только утешать себя мыслью, боясь её высказать вслух даже наедине друг другу, что невдолге, милостью богов, какая-нибудь болезнь или несчастный случай унесут Филоксена прямиком в Тартар. Главное, чтобы этого не случилось до свадьбы, иначе всё пойдёт насмарку...

  Хотя Филоксен всей душой рвался повести Герею к алтарю Геры уже в 14 лет, как только истёк положенный год траура по прежней жене, представив себя лежащей под ним на брачном ложе, и как после этого у неё начнёт расти живот, а потом она долгие часы будет мучиться и страдать от невыносимой боли, рожая ему столь же мерзкого и отвратительного ребёнка, она испугалась и заявила, что ещё не готова к замужеству. Филоксен и Хрисалиск не посмели настаивать. То же самое повторилось и через год, когда она твёрдо пообещала в присутствии отца, матери и сестры изнывавшему от любви Филоксену, что следующей весной, в день, когда ей исполнится шестнадцать, она станет его женой.

  Пока было тепло, Филоксен целые дни проводил в саду, наблюдая за играми Гереи и Мелиады с юными рабынями и сам с удовольствием принимая в них участие. В один из погожих солнечных дней поздней осени весёлую беготню номарха за девушками по садовым дорожкам прервало появление епископа, доложившего о прибытии гонца с письмами басилевса Перисада и хилиарха соматофилаков Аргота. Недовольно скривившись, Филоксен был вынужден ненадолго покинуть своих "нимф", чтобы отпустить гонца и прочесть письма из столицы.