Савмак. Пенталогия (СИ)

  После того как феодосийцы развезли по домам раненых и убитых товарищей и ободрали под надзором гекатонтархов и пентаконтархов тела скифов и скифских коней, они всем городом собрались около пританея ждать своей доли собранной добычи, поручив грязную работу по очистке залитых кровью городских улиц от скифской падали рабам. Богатые горожане прислали к Малым воротам рабов с надсмотрщиками и запряженные лошадьми, мулами и ослами телеги и двухколёсные арбы. Подгоняемые надсмотрщиками рабы грузили на повозки, точно брёвна, закоченевшие, зиявшие ужасными колотыми и рублеными ранами тела скифов, рядом укладывали отрубленные руки, ноги, отсеченные головы.

  - О! А этот ещё тёплый! - воскликнул удивлённо один из рабов, ухватившись за щиколотку юного скифа с залитой кровью головой. - Похоже, что ещё живой.

  Надсмотрщик Ахемен, доверенный раб навклера Лимнея, подопечный которого не смог скрыть удивления, обнаружив среди холодных трупов ещё тёплое тело, наклонившись, положил ладонь на раскинувшего крылья орла, вонзившего длинные острые когти в спину спасающегося бегством зайца на левой голени скифского юноши. Подобные изображения настоящих и сказочных животных, вытатуированные синим на белой коже, покрывали и вторую голень, а также оба плеча и грудь юноши. Такие же "картины" - у кого больше, у кого меньше - имелись на телах у всех варваров, веривших, что этим они предохраняют себя от злых духов и чар.

  - А ну послушай, бьётся ли сердце? - приказал Ахемен вопросительно глядевшему на него, сидя на корточках с другой стороны рабу. Тот поспешно припал ухом к двум сошедшимся в жестокой драке над левым соском скифа петухам.

  - Кажись, бьётся.

  - Живуч, собака! А ну-ка переверни его!

  Раб перевернул юношу на живот. Волосы на его затылке слиплись от крови, медленно сочившейся из раны на темени, вся шея и спина были покрыты коркой запёкшейся крови.

  - Ладно, грузите его сверху на телегу, - велел Ахемен двум ждавшим его решения на корточках рабам, убедившись, что кроме разбитой головы, на остальном теле юного скифа нет ни царапины.

  Взяв отчаянно цеплявшегося за жизнь юношу за руки и ноги, рабы вынесли его на центральную улицу, где стояли в два ряда четыре десятка открытых повозок, на которые подгоняемые грозными окриками надсмотрщиков рабы закидывали обчищенные и раздетые донага окоченевшие трупы неудачливых завоевателей. По указке шедшего следом Ахемена лимнеевы рабы аккуратно положили раненого скифа на задок телеги, загруженной выше бортов окровавленными телами его соплеменников.

  После того как все трупы и обрубки тел были погружены, надзиравший за этой работой гекатонтарх Агафон дал команду трогать. Возницы закричали на коней, защёлкали кнутами, и вереница телег, грохоча железными ободами по каменной вымостке, потащилась по центральной улице к агоре. Не доехав квартал, передний возчик свернул вправо, направив обоз в объезд толпившихся вокруг пританея вооруженных горожан, с всё возрастающим нетерпением ждавших результатов подсчёта добытых сегодня трофеев.

  - Ну что, не сдох ещё? - спросил шествовавший сбоку, похлопывая согнутой вдвое плетью себя по колену, Ахемен шедших позади телеги рабов, когда обоз с мертвецами завернул неподалёку от дома Лимнея из проулка на центральную поперечную улицу.

  - Нет ещё! Пока живой! - ответил один из рабов, дотронувшись до груди никак не желавшего умирать юноши.

  Ахемен велел двум рабам снять раненого скифа с тащившейся медленным шагом к портовым воротам телеги и занести его в дом хозяина. Если скиф умрёт, то рабы отнесут его на мол и сбросят в залив. А если выживет, хозяин получит задаром молодого крепкого раба, а Ахемен - пару драхм в награду. А ежели вдруг окажется, что этот юнец не простой воин, а из знатных, размечтался Ахемен, то хозяин возьмёт за него хороший выкуп и, конечно, не забудет воздать должное своему верному слуге.

  Навклер Лимней вернулся вечером домой с агоры в приподнятом настроении. Во-первых, феодосийцев сменили на городской стене прибывшие сегодня с царевичем Левконом восточнобоспорские гоплиты, а граждане Феодосии были распущены номархом Лесподием по домам. Во-вторых, Лимней, как командир сотни, получил при разделе сегодняшних трофеев неплохой прибыток в 40 драхм (столько же досталось врачам; номарх Лесподий получил сто драхм, лохаги Фадий, Мосхион и Никий - по 60, пентаконтархи - по 30, декеархи - по 20, простые воины - по 15; семьям погибших воинов выплатили по полсотни драхм).

  Встретившая Лимнея в андроне нежным поцелуем супруга Масатида, выслушав его взволнованный рассказ о сегодняшних событиях, сообщила ему о раненом скифском юноше. Когда рабы по приказу Ахемена внесли его едва живого в дом, Масатида велела рабыням отогреть и отмыть его в чане с горячей водой, после чего его занесли, как и прежде в бессознательном состоянии, в спальню рабов и закутали в старый паллий. Лимней похвалил стоявшего тут же в ожидании приказаний Ахемена за сообразительность и отправился вместе с женой взглянуть на своего нового раба.