Савмак. Пенталогия (СИ)

  - Увидав его татуировки, я сразу подумал, что этот скиф может оказаться не из простых, и с его родни можно будет взять хороший выкуп, - торопливо пояснял семенивший со светильником вполоборота к хозяину в нескольких шагах впереди Ахемен.

  - Не думаю, что сыновья знатных скифов сражались в первых рядах, - возразил Лимней.

  Тем не менее, удостоверившись, что руки-ноги у пленника целы и на теле, кроме незначительных ссадин, нет никаких повреждений, он послал Ахемена за жившим через два квартала врачом Гиероном, к услугам которого обычно прибегали Лимней и его супруга в случае необходимости.

  На изрезанном глубокими морщинами узком лице Гиерона, явившегося вскоре с 17-летним сыном, которого он помалу обучал своему прибыльному ремеслу, залегла вокруг глаз тёмными тенями усталость - у него сегодня был трудный день. Первым делом он ощупал разбитый при неудачном падении (как пояснил Лимней) затылок раба, убедившись, что череп не раздроблен. Затем нащупал слабо пульсирующую на запястье жилку и послушал едва бьющееся в груди сердце. Перевернув вместе с сыном Диогеном по-прежнему пребывавшего без сознания и почти не дышавшего раба на живот, Гиерон обрил ему пропитанные сочившейся из раны на темени кровью волосы, обмыл открывшуюся взору огромную багровую шишку тёплым красным вином, обмазал её пропитанным мёдом воском и обмотал всю верхнюю половину головы тонкими белыми льняными полосками.

  - Он выживет? - поинтересовался наблюдавший за слаженной работой отца и сына из дверного проёма Лимней.

  - Это одним лишь мойрам известно, - ответил, закрывая свой медицинский сундучок, Гиерон. - Череп у него вроде цел, но уже начинается горячка. Если рана не загноится, то, может, и выкарапкается: организм у него молодой, все органы пока ещё здоровы. Давайте ему побольше пить красного вина, разбавленного на две трети тёплой водой и держите в тепле.

  Взяв с навклера за труды триобол, Гиерон пообещал прислать завтра Диогена, который поменяет повязку и поглядит, что происходит с раной. На вопрос провожавшего его к выходу из дома Лимнея, долго ли он ещё будет без сознания, Гиерон ответил, что при ушибах головы случается по-всякому: бывает, что больные приходят в себя от громких звуков или резких неприятных запахов, например, мочи, кала или жжёных перьев, а бывает - лежат, ни на что не реагируя, многие дни и даже месяцы. Одни, очнувшись, полностью или частично теряют память, не узнают ни жену, ни детей, а иные так и умирают в беспамятстве. Но большинство, милостью богов, раньше или позже придя в себя, полностью выздоравливают, обнадёжил навклера, прощаясь с ним во дворе возле жертвенника Зевсу, служитель Асклепия.

  Глядя в неподвижные, уставившиеся в тёмный от грязи потолок, широко распахнутые глаза Савмака, Октамасад будто прирос к порогу. Первой его мыслью было, что Савмак мёртв.

  - Он что... умер? - выдавил из себя осипшим голосом Октамасад, с трудом проглотив сдавивший горло ком.

  - Живой... дышит, - ответил бодрым голосом Ахемен, коснувшись ладонью едва заметно вздымавшейся груди пленника.

  - Это тот, кого ты ищешь? - спросил Лимней, внимательно наблюдавший сбоку за выражением лица скифского скептуха.

  В мгновенье ока сообразив, что если он признается, что это сын вождя, то грек затребует огромный выкуп, Октамасад, повернув к нему лицо, энергично замотал головой:

  - Н-нет, - Октамасад опять перевёл испуганный взгляд на неживое лицо Савмака. - А сам он... что говорит?

  - Пока ничего. После своего ранения он ещё не приходил в себя, - честно признался Лимней. В голосе его было заметно разочарование: если бы этот юноша был сыном вождя, его брата, скифский скептух, конечно, реагировал бы по-другому.

  - В бреду он не раз повторял имя Фарзой, - сказал державший светильник над головой пленника Ахемен.

  - А-а! Пропавшего сына вождя напитов звали Савмак, - в окрепшем голосе Октамасада появилось куда больше уверенности. - А этого юношу я не знаю - он не из моего племени. Своих-то я всех знаю! Фарзоем звали погибшего сына вождя хабов Госона, но это не он: того Фарзоя нашли на берегу и похоронили.

  "Может этот хитрый варвар хочет обвести меня вокруг пальца? - засомневался Лимней, разглядывая исполненное лисьего коварства лицо скептуха. - Почему он так вдруг повеселел, узнав, что пленник лежит в беспамятстве? Держит меня за дурака и хочет заполучить его за бесценок?"

  - Ну хорошо. Сколько ты готов за него заплатить? - спросил он в голос.

  - За него?.. Нисколько! Если бы это был мой несчастный племянник или соплеменник, я бы, конечно, выкупил его за названную тобой цену, - заверил, не отрывая напряжённого взгляда от раненого юноши, Октамасад. - Но за чужого я платить выкуп не стану. Может это твой заболевший раб, которого ты решил продать мне под видом пленного воина, пока он не умер? К тому же, похоже, что он вот-вот умрёт. Конечно, если б он мог говорить...

  Словно испугавшись, что пленник очнётся, Октамасад развернулся и поспешил к выходу.