Савмак. Пенталогия (СИ)

  С того накрепко запечатлевшегося в детской памяти дня Стратон Младший не упускал возможности постегать лошадок: запряженных ли в кибитку или телегу, привязанных ли во дворе к коновязи, испытывая острое наслаждение оттого, что лошади - такие сильные и большие - боятся его - такого слабого и маленького - и шарахаются в страхе, когда он замахивается на них кнутом. Конечно, поначалу его детские удары досаждали им не больше, чем укусы слепней, но по мере того как мальчик рос, рука его делалась крепче, а удары батога или плети, которыми он ради забавы что ни день потчевал неповинных лошадей (случалось, доставалось от него и некстати подвернувшимся под руку собакам), становились всё чувствительней, тем более что он с особым удовольствием стегал по самым болезненным местам: по губам, по ушам, по шее, по брюху, по репице, под хвостом...

  Став чуть постарше, он принялся творить собственноручную расправу и над чем-либо не угодившими ему рабынями и рабами. Отец, мать и дед жестокие развлечения юного Стратона не пресекали и даже восторгались настоящим властным "царским" норовом, передавшимся ему с кровью деда Скилура: таким и должно быть будущему правителю Херсонеса - строптивых, как дикие степные кони-тарпаны, херсонеситов можно держать в повиновении только по-настоящему сильной и безжалостной рукой! Лишь рукоприкладство в отношении раба-учителя было царевичу строго-настрого запрещено. Более того - по жалобам учителя на его непослушание и леность в учёбе, Стратона лишали любимых сладостей и возможности погонять лошадей. Впрочем, после смерти отца, случившейся, когда Стратону Младшему было 10 лет, ему удалось решить проблему с учителем по-другому.

  Заприметив, что Сократ (так звали учителя) неравнодушен к одной из рабынь - черноволосой колхидянке Медее, Стратон, после того как был в очередной раз наказан по жалобе не в меру усердного наставника, призвал эту самую Медею в комнату, где они занимались. Приказав ей встать на "четыре ноги", он заголил ей зад и, сев ей на спину, жестоко высек на глазах у учителя за какую-то придуманную вину, после чего предложил Сократу сделку: тот не будет больше на него жаловаться, а за это Стратон позволит ему в отведённые для занятий часы забавляться с этой или любой другой рабыней. Разумеется, предложение было принято, и с этого дня 30-летний Сократ стал наставником будущего херсонесского басилевса не только в скучных школярских науках, но и в самой важной и восхитительной науке любовных наслаждений, не уставая расхваливать перед Мессапией и Формионом высокий ум, блистательные способности и успехи в учёбе своего подопечного. Впрочем, Стратон обладал цепкой памятью, и когда учителю удавалось увлечь его своими рассказами, без труда впитывал многотрудные эллинские премудрости, так что Сократ не так уж сильно грешил против истины.

  Проводив свёкра и сына в Старый Херсонес, Мессапия неожиданно зашла в комнатку учителя Сократа, получившего внеочередной день отдыха. То, какого рода уроками он занимается со Стратоном помимо школьных наук, разумеется, не было для неё тайной. Иногда, в отсутствие свёкра и сына, она и сама брала уроки у красивого молодого учителя, испытывая, насколько он сведущ в науке наслаждений. Но в этот раз у неё были насчёт него другие планы. Мессапия велела Сократу немедля отправиться в город, разыскать там Минния, сказать ему без чужих ушей, что она желает говорить с ним, и через дальний вход привести его в комнаты Стратона.

  - Если уговоришь его прийти, позволю тебе сегодня весь день заниматься с Медеей, - сказала она, сжимая сквозь хитон взметнувшийся "рог" учителя.

  Как только она изволила разжать ладонь, Сократ, приложив руку к сердцу, молча поклонился и выскользнул за завешенную тёмно-зелёной тканью дверь. "Заодно проверим, насколько этот Минний смел", - подумала Мессапия, выходя вслед за Сократом из его чулана.

  Сократ не подвёл госпожу: не прошло и получаса, как дежурившая в андроне Медея, взбежав наверх, доложила, что её повеление исполнено - гость прибыл.

  После короткого разговора на агоре с Сократом (его имя, как и то, что он собственность Стратона Младшего, он прочёл на опоясывающем его шею медном кольце) Минний отослал Лага домой, велев сообщить Гераклиду, где его искать, только если он не даст о себе знать до наступления темноты.

  - Тогда будет уже поздно, - буркнул в нос Лаг в попытке образумить хозяина.

  - Боги благоволят смелым, - с тронувшей губы улыбкой ответил Минний, которому посланец Мессапии, завлекая, шепнул, что старый и молодой господин только что уехали в Старый Херсонес и госпожа сейчас дома одна. - Думаю, всё будет хорошо.