Саврасов. Рождение весны. Страницы жизни художника

Они сдружились как-то сразу, едва успев познакомиться, и теперь частенько «отводили душу» за разговором. Обычно беседа в тесной квартирке была лишь началом — главное отводилось на потом, когда они поднимались сюда, в мастерскую.

Но основное в поисках художника не разговоры — встречи с натурой. Иногда вместе с учениками, иногда в одиночестве.

Художник стремился отрешиться от ставших привычными канонов «живописания природы». Все то, что было усвоено и даже приносило успех, мешало передать живое дыхание натуры.

Чем решительней отметались условности, тем большей свежестью, непосредственностью радовали рисунки.

От этюда к этюду, от рисунка к рисунку собирал художник то новое, что так полно выразилось в картине «Лосиный остров в Сокольниках».

Хоть в этом полотне было и всегдашнее, саврасовское, все-таки пейзаж был не похож на все созданное художником ранее.

В картине поражало правдоподобие всего, что изображалось. Не было в пейзаже ни нарядности, ни особой живописности. Все прозаично: и небо, затянутое мелкими облачками, и стадо коров на влажном лугу, и невзрачные кустики, и болотные кочки. Все знакомо и вместе с тем незнакомо. Казалось, привычное, обыденное заговорило, задышало, открыло, наконец, свою скромную прелесть.

Пейзаж сразу обратил на себя внимание. На конкурсе Общества любителей художеств картина получила первую премию.

Но это будет через год.

А сейчас художник заканчивал работу над рисунками для альбома «Курс рисования».

Саврасов поднял лист так, чтобы на него падал свет из окна. И, видимо оставшись доволен поправками, отложил в сторону.

Он взялся было за второй рисунок, но на лестнице послышались чьи-то шаги, а затем чуть хрипловатый голос Перова: «Ты у себя, Алексей?»

Из статьи К. К. Герца

«Конкурс Московского Общества любителей художеств»

«Нельзя не смотреть без внутреннего удовольствия на произведение („Лосиный остров в Сокольниках“), в котором художник умел так поэтично перенести на полотно знакомый каждому из нас клочок природы из окрестностей Москвы. Так смотреть на природу умеют только глаза поэта или художника. Перед нами вдали темная опушка леса, которого деревья мастерской рукой нарисованы; на первом плане местность, изрытая проточной водой, через которую переброшены самые первобытные мосты. Луч солнца, прорезывая облака, осветил часть бугристой поляны, на которой пасется стадо. Среди печальной зелени леса этот луч солнца так хорош, так радостен…»

Из воспоминаний художника К. Горского

о годах обучения в Училище живописи, ваяния и архитектуры

«…А. К. Саврасов, всегда одетый в черный сюртук… высокого роста, плечистый, с большой бородой, выхоленными и красивыми тонкими пальцами, всегда внимательный к ученикам и необыкновенно ровный ко всем, кто просил у него объяснения и указания, как приступить к выбранному им же самим эстампу…»

«Волга под Юрьевцем»

За окном вагона сгущались февральские сумерки. В купе становилось все темней и неуютней. Пассажиры, поначалу оживленные, притихли, может быть, задремали.

Вошел кондуктор, зажег толстую сальную свечу, вставленную в жестяной фонарь.

В серой мгле за окном навстречу поезду проплывали заснеженные поля, холмы, перелески.

Алексей Кондратьевич смотрел в окно и думал о том, что ожидает его в Москве. Как-то будет принята его новая картина?

Она складывалась, зрела подспудно уже давно. Самые первые наброски к ней были сделаны год назад, во время первой поездки на Волгу.

Поездка оказалась удивительно плодотворной — видно, таково уж влияние Волги на душу художника. Волжские просторы всколыхнули в нем новые силы, вызвали к жизни картину, которой он, пожалуй, может гордиться. «Печерский монастырь под Нижним Новгородом» хвалили самые тонкие ценители живописи. Картину сразу же приобрел собиратель картин, купец и фабрикант Третьяков. А главное — картина принесла удовлетворение самому художнику.

Впрочем, от той волжской поездки остались не только светлые впечатления, но и другие — тягостные, гнетущие.