Сажайте, и вырастет

— Начальство сказало, — Хватов аккуратно двинул в мою сторону картонную пепельницу, в точности такую же, какие я видел в соседнем кабинете, — что ты готов, это самое, дать показания…

— Совершенно верно, — поспешно ответил я, стряхивая пепел облегченной ментоловой сигаретки. — Правдивые и исчерпывающие! Даю показания — и сразу же покидаю ваше жуткое заведение.

— Это тебе генерал пообещал? — осторожно спросил Клетчатый.

— Лично!

Следователь задумался. Открыл ДЕЛО, заглянул, перелистал несколько страниц, постучал пальцами по кнопкам клавиатуры и вздохнул.

— Ясно. Что же, начнем. От твоих, это самое, показаний зависит многое… Ты ведь у нас, это самое, подозреваемый. Будешь крутить и врать — мы тебя посадим в камеру…

— Одну минуточку! — вскочив со стула, рванулся в бой Рыжий. — В какую такую камеру? Это психологическое давление! Угроза! Мой клиент — честный человек! Он платит налоги! Он создает рабочие места! Он банкир! А банки — кровеносная система экономики! После допроса он пойдет домой в любом случае!

Хватов улыбнулся.

— А если он, это самое, чистосердечно сознается?

— В чем?!! — одновременно выкрикнули я и адвокат.

— В хищении.

— Его не было!!!

— Было, — возразил рязанский дядя и снова направил стекла в мою сторону. — Украденные деньги прошли, это самое, через организацию, подконтрольную тебе лично, Андрей. У нас собрана, это самое, доказательная база. Платежные поручения. Банковские выписки. Другие бумаги. На документах — твоя подпись…

— Покажите! — грубо потребовал Рыжий. Следователь поморщился.

— В свое время мы, это самое, предъявим вам все бумаги… Установленным порядком.

— А чего тянуть? Давайте решим проблему прямо сейчас! — Адвокат опять сел. Он улыбался, но произносил слова с большим нажимом. — Мне и моему клиенту совершенно ясно, что произошло какое-то недоразумение. Разрешим его, пожмем друг другу руки и разойдемся!

«Хорошо работает, — мысленно похвалил я Максима, а заодно и своего дальновидного босса, подыскавшего для меня не убеленного сединами старика, но энергичного парня, делающего свое дело резко, с драйвом. — Однако дела мои плохи. Ведь я не самый законопослушный гражданин. У меня рыло в пуху. Я много раз проворачивал незаконные финансовые сделки. Фабриковал чужие подписи. Изготавливал фиктивные бумаги. Вовлек в это неблаговидное занятие множество других людей. Рязанский дядя в мощных очках не выглядит профаном. Он в два счета пришьет мне неуплату налогов, подделку документов и, возможно, что-нибудь еще…»

Вдруг что-то стало быстро остывать в моей груди, сжало и укололо. Задорого купленный пиджачок не согрел, и эксклюзивная рубаха жатого шелка не сдержала рвущийся из-под ворота запах телесной влаги. Тоска и стыд оказались слишком сильны — мне захотелось сейчас же встать и убежать из этого страшного места. И никогда не нарушать закон. Работать за твердый оклад, воспитывать сына, быть веселым и спокойным, навсегда забыть о честолюбивых мечтах и не смотреть по сторонам — чтобы не увидеть тех, кто сумел удовлетворить свое честолюбие…

Но моему покаянию недостало энергетики. Все иссякло в несколько мгновений. Я стиснул зубы, еще раз отер скомканным платком взмокшую напряженную физиономию и заставил себя вспомнить, что главное в моей жизни сейчас — деньги.

«А ну-ка, говнюк, успокойся, — мысленно велел я себе. — Изобрази улыбку, не затягивайся так жадно сигаретой. И сядь ровно!»

— Знаете, гражданин следователь, — спросил я, — каково главное условие хорошей работы мозга?

— Нет, — осторожно ответил Хватов, — и какое же?

— Прямой позвоночник.

Следователь непроизвольно выпрямил спину и развернул плечи.

Такова моя любимая шутка; домашняя заготовка; она всегда помогала мне установить контроль над разговором и даже слегка подавить психику собеседника, кто бы он ни был. То, что прием сработал даже сейчас, на допросе, в легендарной и страшной Лефортовской тюрьме, почти развеселило меня и придало мне сил.

— Как построим, это самое, разговор? — спросил Хватов после маленькой паузы. — Как будешь давать показания? В форме вопросов и ответов?

— Надо подумать, — ответил я.

— Думай, — разрешил следователь и застучал пальцами по клавиатуре. — Только недолго. А пока уточним, это самое, твою биографию…

Двадцать семь лет моей жизни уместились в пять минут. Родился. Окончил школу. Работал на стройке. Поступил в университет. Отслужил срочную службу. Бросил университет. Женился. Занялся коммерцией. В качестве поля для бизнеса выбрал финансовый рынок…

Наконец, настал момент, когда я должен был упомянуть босса. Ведь именно Миша Мороз привел меня на упомянутый финансовый рынок, будь он неладен. Это босс Михаил научил всему. Показал, что и как делать.

Растолковал правила. Взял в совладельцы выгодного предприятия. Ссудил деньгами. Превратил из нищего недотыкомки в блестящего столичного яппи.

Я напрягся. В горле пересохло. Мелко задрожали тонкие мышцы внизу живота. Так тело протестовало против осуществляющегося обмана. Включило защитный механизм. Мне пришлось призвать на помощь все самообладание.