Сбежавшая невеста

– Я использовала все свои связи и возможности, чтобы в прошлом году не дать опубликовать фото Рольфа в бассейне. Если мы попытаемся затормозить это, они вернутся с другими цитатами. – Она недобро уставилась на меня. – Эми, разве я недостаточно четко сказала, что все связи с прессой должны идти через меня, а я согласую их с Лизой и Борисом?

Я кивнула с несчастным видом.

– Я просто не думала, что «Ротери газетт» считается… прессой.

– В эпоху интернета считается все, – сказала Лиза.

Она закинула руки за голову и испустила раздраженный вопль.

– Я так тяжело трудилась в последнее время. Так тяжело, и лишь для того, чтобы привести семью в нужный для коронации формат. Я летала из Нью-Йорка в Вашингтон, оттуда в Лондон и Италию, продвигая кампанию «Повседневная принцесса», я написала речи для Бориса на шесть месяцев вперед, я даже наняла для Рольфа пресс-агента. Но я не ожидала обвинений желтой британской прессы в том, что я – помешанная на контроле анорексичка, причем от лица той самой повседневной принцессы, которую мне полагалось наставлять! Ты хоть представляешь, как это будет подано в США?

– Но я не… – начала я.

– И что это за «топ-принцесса»? Бывают какие-то другие? Твои журналисты даже писать не умеют!

– Мы с этим справимся. – Лео двинулся к краю дивана и начал загибать пальцы, словно на деловой встрече. – Эми, это отличный момент, чтобы начать продвигать твой терапевтический сад. Мы закажем фотосессию: ты и я сажаем овощи с детьми. Скажем, что ты всегда любила работать руками, сыграем на твоем происхождении. Здесь нечего стыдиться. Еще лучше попросить твою маму прислать нам другие твои фото в кругу семьи.

Он уставился на Жизель, которая застыла под его тяжелым взглядом, а затем начала записывать.

Лео развернулся к Лизе.

– Мама, я уверен, что вы с Эми сможете отправиться сегодня на шопинг, после обеда, так ведь? Сегодня в городе полно фотографов – в Букингемском дворце проходит вечеринка в саду. Зайдите в «Лядюре» за макарунами[62] – это одним махом уничтожит обвинения в анорексии и обидчивости.

– Нам нужно нечто большее, – сказала Жизель. – Более серьезное утверждение.

Лиза явно задумалась, вертя на пальцах кольца с бриллиантами и то надувая, то поджимая свои блестящие абрикосовые губы. Наконец она заговорила, глядя прямо на меня.

– Коронационный бал, – сказала она.

Я кивнула. До него оставалось всего несколько недель, и, честно говоря, я не слишком предвкушала, как все будут на меня глазеть, комментируя мое платье, мое умение танцевать вальс, а также то, достойна ли я прекрасного принца, и, судя по всему, мою одержимость тыквами.

Я втайне надеялась, что София потребует главную роль для себя и нацепит все доступные бриллианты. И собиралась ей это позволить.

Взгляд Лизы ни на секунду не отрывался от моего лица.

– Эми произнесет обеденную молитву, – сказала она. – И она же будет девушкой, подающей золотую туфельку.

Слева от меня раздался резкий вздох.

– Мама… – начал Лео, поскольку Жизель потеряла дар речи, но Лиза не глядя вскинула руку, призывая к молчанию.

Я услышала голос, который говорил:

– Я это сделаю. Конечно, я это сделаю.

И к собственному ужасу поняла, что это мой голос.

Сварливые йоркширцы в моей голове наконец захватили контроль и, похоже, донесли свою мысль до окружающих.

Глава двадцать восьмая

Ну и, конечно, я скоро выяснила, что чтение молитвы и преподнесение золотой туфельки, с чего начинался коронационный бал, было великой честью, настолько великой, что изначально она принадлежала Софии как старшей дочери ждущего коронации кронпринца.

А также это означало, что в центре всеобщего внимания я окажусь не один раз, а дважды, и что я должна выполнить оба задания, не поскользнувшись и не оговорившись, но я не позволяла себе думать об этом.

Я обрадовалась – и немного удивилась – тому, что записка от Софии, доставленная с курьером, оказалась самой дружелюбной. София была очень занята, занималась вопросами земельных границ какого-то крупного имения в Женеве, сообщала записка, прикрепленная к пергаментному конверту с инструкциями, и она более чем рада передать мне эти обязанности. Что до церемонии с туфелькой, выводил твердый уверенный почерк, она всегда считала эти патриархальные отсылки к сказке о Золушке унизительными для женщин, и у многих женщин стран третьего мира обуви нет вообще, поэтому неприлично владеть туфлей, сделанной из золота с кристаллами Сваровски.

Рольф, однако, радостно предвкушал кошачью драку между мной и Софией. Он потер руки, когда я рассказала им с Лео о комментарии насчет Сваровски.

– Я бы на твоем месте опасался пить кофе, – сказал он. – София поднаторела в саботаже.

– Как и ты, – указала ему Джо.

Его густые брови взлетели вверх.

– Я понятия не имею, о чем ты.

– Имеешь, – сказал Лео. – Поэтому давай оставим.

– Вот так мне все девушки говорят, – самодовольно улыбнулся Рольф и тут же ойкнул, потому что Джо пнула его под столом.