Сбежавшая невеста

– Ты всегда была заученной, – отмахнулась Келли. – Да, я завалила выпускные экзамены, смиритесь. Вот почему мне так хотелось верить во все, что Крис рассказывал про инвестиции. Я хотела сделать хоть что-то, чтобы мама и папа могли мной гордиться, вместо того чтобы постоянно напоминать о том, как усердно ты делаешь домашние задания.

– О, Келли! – сказала мама, но папа сурово нахмурился.

– А потом, когда я поняла, как сглупила, я подумала, что лучше всего уехать. Я не хотела, чтобы мне каждый день рассказывали о том, как я снова все испортила. – Келли вытерла нос тыльной стороной ладони. – У меня были большие планы: уехать, найти отличную работу, а потом вернуться и показать вам, что я не такое разочарование, как вы думали.

– Но посмотри на себя, дорогая! – Мама погладила затянутый кашемиром и отполированный в спортзале бицепс. – Такая чудесная одежда с такой красивой сумочкой! Совершенно ясно, что ты со всем справилась.

Келли открыла было рот, чтобы соврать, но заметила наши с Джо взгляды.

– Это не совсем мои деньги, мам, – призналась она. – Я вышла замуж за парня, который чуть старше меня…

О, вот и началась откровенность.

– …но у нас не сложилось, и, гм, Грег выделил мне щедрое содержание, когда мы расстались. Я собиралась потратить эти деньги на образование, – быстро добавила она для папы, – а потом встретила Гарри, и он захотел, чтобы я осталась в Лондоне, и сделал мне предложение…

– Ты тоже выходишь замуж! – Мамино лицо просияло, но радость так же быстро исчезла, когда Келли добавила: «После того, как он разведется».

– О! – сказала мама. А папа ничего не сказал.

Келли опустила глаза.

– Правда, я не знаю, что будет теперь. Меня начали преследовать журналисты, и если я не выдам им историю, они могут докопаться до Криса… Не думаю, что Гарри захочет жениться на ком-то с преступным прошлым.

– Он работает в полиции, – помогла информацией Джо.

– Господи, – выдохнул папа. – Ну и пара.

Тишина опустилась на сарай, как оседающая вокруг нас пыль. (Метафорическая. У папы в сарае было очень чисто.)

Чуть погодя Келли протянула мне руку. Я не собиралась ее пожимать, но все на меня смотрели, так что пришлось.

– Эми, я правда сожалею о том, что тебе довелось из-за меня пережить, – сказала она робким тоном, которого я никогда еще от нее не слышала. – Я не хотела думать о том, что происходит дома, я просто сосредоточилась на будущем и на том, что все как-нибудь уладится. Я так радовалась за тебя, когда ты стала встречаться с Лео! Мне начало казаться, что чудо возможно и для меня, что случится что-то хорошее, и я смогу вернуться домой и не чувствовать себя дрянью. Честно, ты потрясающе выглядела в бальном платье от Зои Вайс. Я показала фото всем, кого знала, всем моим друзьям…

Мои глаза наполнились слезами. Джо говорила, что у Келли – Кэлли – практически нет друзей. И убеждала меня, что леди, с которыми Кэлли обедала, мирились с ее присутствием только потому, что Гарри был богат и она жила возле «Хэрродс»[67].

– Хочешь, я поговорю с Лео? – Голос Келли звучал с жалобной страстью. – Я все ему расскажу, и он поймет, что ты ни в чем не виновата. Я могу дать интервью или что-то вроде того. Все что угодно.

– Вообще-то, – пробормотала Джо, – это не такая уж плохая идея.

Мама с папой в ужасе на нее уставились.

– Нет, серьезно, – продолжила она. – История всплывет так или иначе, лучше нам ее контролировать.

– Но у Лизы пресс-агент хуже ротвейлера, – сказала я. – И все равно они напечатали…

Я не хотела упоминать при маме «принцессу Кита-я».

– Но если мы обратимся к ним напрямую, с Келли и нашим журналистом, и добавим эксклюзивных фотографий…

Забрезжил свет.

– Ты об одной из тех девушек, которые освещали твое шоу?

Она кивнула.

– Все любят кающихся грешников и королевские свадьбы. А представь себе два в одном!

Вот только свадьбы не будет.

Чем больше времени я проводила дома, тем более далеким казался мне мир Лео. Пресс-агенты. Бальные платья, которые стоят дороже, чем автомобили. Да бога ради! Это была не моя жизнь. Это была жизнь Амелии. Амелии, выдуманной принцессы.

Я почувствовала, как дрожит нижняя губа, несмотря на попытки держаться изо всех оставшихся сил.

Папа протянул ко мне руки, и до меня донесся знакомый слабый запах, вернувший меня в то беззвучное лето, которое мы провели, копаясь в огороде. Стиральный порошок и немного честного пота, запах человека, который двадцать пять лет надевал на работу костюм, а потом все дни проводил без рубашки, опираясь лишь на лопату и остатки гордости. Сердце рванулось к нему, как у маленькой девочки, которая, спотыкаясь, бежала к папе по заросшей маргаритками лужайке.

– Пусть даже больше ничего не выйдет, – сказал он, и в его серых глазах сверкнули совсем не свойственные йоркширским мужчинам слезы, – но ты воссоединила нашу семью, Эми. И это самый чудесный подарок, который ты только могла сделать маме и мне.