Сбежавшая невеста

Церемония продолжалась, и я увидела в соборе камеры и море лиц, а затем появились Борис и Лиза – с апломбом величайших звезд Голливуда, одетые в бархатные мантии и с настоящими коронами на головах. Мое желание оказаться там уменьшилось вполовину, а когда Джо сказала, что шляпа Софии стала вирусным мемом в интернете и люди уже обмениваются ссылками на развлекательные ресурсы, посвященные тому, как эта шляпа крепится к голове магнитами, я вынуждена была признать, что правильно поступила.

Окажись я там, я поскользнулась бы на конском навозе или от волнения проигнорировала бы священника. В отличие от Лизы, которая справлялась со всем с текучей грацией, словно была рождена для этого, не забывая бросать выверенные, рассчитанные на камеры, влюбленные взгляды в сторону Бориса. Идеальная жена принца. Не нормальная. Ни капельки не нормальная.

Я печально завидовала той, кого Лео найдет себе для такой роли. Избранница станет самой удачливой и в то же время самой нервной женщиной в мире.

Я договорилась встретиться с Лео в понедельник, за ланчем, в ответ на его письмо, но не спала ни в субботу, ни в воскресенье.

Я задолжала ему хорошее объяснение, но у меня его не было. Точнее, не было такого, которое могло бы полностью оправдать все эти душевные метания, не дававшие мне ни сна, ни покоя.

Вместо этого я волновалась о том, как бы встретиться без посторонних взглядов, но у Лео, как всегда, все было под контролем. Рано утром в понедельник он написал мне сообщение о том, что будет ждать меня в летнем домике, в частном саду Тринити-сквер, в 13: 00. Лео держался в Лондоне так тихо, что пресса могла и не знать, где его дом.

Когда я приехала, у ворот обнаружился огромный охранник, одетый, как обычный прохожий, вот только обычные прохожие на Тринити-сквер не выглядели как морские пехотинцы.

Кивнув, он пропустил меня внутрь, и я зашагала по гравиевым тропинкам к летнему домику. Даже в поздний осенний день вроде этого газоны выглядели безупречно, ни один опавший лист не портил бархатной зелени, а ухоженные коробки зеленой изгороди были темными и ароматными. Ностальгия накрыла меня одновременно со знакомыми запахами, и я вспомнила наши пикники, напитки, все чудесные моменты откровенности, которые у нас здесь случались, когда мои босые ноги отдыхали на коленях сидящего на скамейке Лео, когда его голова лежала у меня на плече, когда мы валялись под розовыми кустами, дыша ароматом цветов и греясь под летним солнцем.

Это был последний раз. Самый последний раз, когда я могла ходить по этому таинственному саду, где влюблялось не одно поколение Вольфсбургов. И это разбивало мне сердце, почти так же сильно, как то, что я должна была сделать.

Лео ждал меня в летнем домике. Стол был накрыт белой скатертью, на которой виднелись три серебряные крышки, совсем как в наше первое свидание. Я слабо улыбнулась.

– Ланч? – спросил он.

Он похудел, и, несмотря на его улыбку, я не могла не заметить глубокие тени под его глазами. Я никогда еще не видела Лео небритым, но сейчас его подбородок покрывала щетина, которая, честно говоря, очень ему шла.

Я села, и он поднял серебряные крышки, открывая два клубных сэндвича и два пакета с картошкой.

– Отличного качества, – добавил он, и трещина в моем сердце стала еще шире.

Я спросила его о коронации, о том, как все прошло, и Лео рассказал мне с обычной непринужденностью, которая теперь напоминала мне о том, как он однажды признался, что его специально учили вот так располагать к себе людей. Мне с самого начала было трудно, но его талант расслабил меня настолько, что я могла вести почти нормальный разговор. Я призналась, что мы с Джо смотрели трансляцию, делая ставки на то, кем из гостей заинтересуется «Модный приговор», и Лео, похоже, развеселился.

– Значит, ты видела шляпу Софии? – добавил он, приподнимая бровь.

– Да. Она ее надела на спор?

– Это был ее способ убедиться, что никто не смотрит на меня и Рольфа. – Он бросил в рот кусочек картошки. – За который лично я ей благодарен. С меня было достаточно чужих взглядов.

Я опустила взгляд в тарелку. На ней был герб Вольфсбургов: два льва, золотые ленты, белые розы. Белые розы, розы Йоркшира.

– Прости.

– Официально ты все еще со своим заболевшим родственником, – сказал он обманчиво легким тоном. – Вот почему дворец пока не рассылал приглашений на нашу свадьбу. Ты…? – Пауза, казалось, тянулась целую вечность.

Я не могла ничего сказать. Я не знала, что сказать.

И когда Лео заговорил, его голос казался надтреснутым:

– Ты ведь вернешься ко мне?

Я покачала головой, уронив слезу на тарелку.

Лео ничего не ответил. А затем напряженно спросил:

– Я могу узнать почему?