Сбежавшая невеста

Голубые глаза Лео заискрились, когда он попытался сказать «привет» одним только взглядом, не завершая разговор, а я, не в силах смотреть на его красивое лицо, уставилась вместо этого на его запястья, почти скрытые крахмальными манжетами. У меня пунктик насчет красивых мужских рук – от вида сильных рук с длинными пальцами и чистыми ногтями у меня слабеют колени, а у Лео были красивые руки, чуть загорелые, с широкими ногтями и… Я отвела взгляд. Мне не хотелось, чтобы Лео решил, будто я глазею на его дорогие часы. Или на кольцо с печаткой, которое только теперь заметила на мизинце.

– Эми! Прости, пожалуйста. Спасибо, что приехала. – Он сунул телефон во внутренний карман и улыбнулся мне.

Я начала улыбаться в ответ, но до меня вдруг дошло, что принцев, скорее всего, обучают подобным улыбкам для общения с разными людьми, с которыми приходится встречаться в течение дня. Разве не об этом все рассказывали потом журналистам: «Принц Чарльз так долго со мной разговаривал. Кто бы мог подумать, что он, как и я, интересуется антикварными табакерками/картингом/Барроу-ин-Фернесс[31]?!»

Лео протянул ко мне руки неопределенным жестом, который мог бы превратиться в социальное приветствие с поцелуями, но какой-то вредный инстинкт велел мне вместо этого пожать ему руку.

– Пожалуйста. – Вышло куда больше по-йоркширски, чем я намеревалась.

– Итак, в прошлый раз мы мельком видели начало сада. Какую часть ты хотела бы переделать?

Что?

Лео, похоже, немного выбило из колеи мое приветствие, и мне хотелось остановиться и сказать: «Нет, давай начнем заново», – как во время репетиции этого разговора, если что-то шло не так, – но мы уже шагали вперед, и возврата не было ни в буквальном, ни в переносном смысле.

Он жестом указал мне на круглые клумбы в дальнем углу, пустые, если не считать засохших однолетников.

– Во-первых, я хотел бы показать тебе эту секцию. С ней предстоит много работы, но я подумал, что можно разбить ее на несколько проектов, чтобы ты могла включить их в свой график между основными заказами.

– Может, мне стоит позвонить Теду и узнать, не сможет ли он тоже приехать?

Я никак не могла избавиться от напряжения. Все тело казалось зажатым; скоро у меня начнет выпячиваться нижняя губа. Почему он не начал разговор с «Послушай, нам нужно кое-что прояснить»?

– Это потенциально очень большой проект, – сказала я.

– Нет, мне необходимо креативное мнение относительно сада. Мнение дизайнера. – Сделав паузу, Лео добавил: – Если бы я хотел видеть здесь Теда, я пригласил бы его сам. Но я хотел увидеть тебя. Я думал…

«Он явно пытается наладить со мной контакт, но в эти игры можно играть вдвоем», – сердито подумала я. Я так расслабилась в среду, что говорила с ним о вещах, которые в Лондоне не обсуждала ни с кем, даже с Джо. К примеру, что я представляю все станции метро в человеческом образе (Виктория: элегантная странница в жемчугах, Пимлико: маленькая старушка в шляпе, Тутинг Бек: леди-трубач и так далее).

Ну и понятно, он улыбался, потому что не пользуется метро.

– Ты думал…? – переспросила я.

– Я думал, что тебе будет интересно создать современный розовый сад, – сказал он, сохраняя приветливый тон. – Когда-то в центре был большой розарий, но во время войны его выкопали, заменив грядками. Мне казалось, что было бы неплохо восстановить прежний вид. Возможно даже отследить судьбу тех роз или найти новые сорта?

Он был прав. Это настоящий проект. Он не просто хотел пригласить меня в сад. Я почувствовала, что моей гордости бросили спасательный круг – Лео уважал мои умения настолько, что предложил мне работу, – но одновременно ощутила прилив жгучего разочарования. Это было совершенно нелогично, знаю. Но все равно оно вскипело вместе со стыдом за Рольфа.

– У меня есть оригинальные наброски, они могут помочь, – продолжал он. – Очень красивые акварели.

– Правда?

Я не справилась со вспышкой любопытства, пробившейся сквозь мою сдержанность. Планы исторических садов были для меня картами неизведанных земель, полными символов и цветов, которые можно попробовать оживить, и забытых растений, которые порой приходилось искать, как потерянных родственников.

Но когда он собирается сказать мне, что живет здесь?

И что он встречается со мной в свободное от королевского бытия время? Я с трудом держала себя в руках: чем больше он говорил о своем дурацком саде, тем больше мне хотелось заорать: «Почему ты не сказал мне, кто ты?»

Но в этом случае я выдала бы, насколько мне небезразлична эта тема, а одно из правил, которое Джо вбила мне в голову, гласило: чем человек шикарнее, тем меньше нужно обращать на это внимания, «даже если он придет на обед в короне и начнет посвящать в рыцари за пудингом».

Я кусала губы, пока Лео продолжал рассказывать о дизайнере и о том, как его прабабушка работала с ним в собственных садах «дома». Старательно игнорируемая проблема заложила руки за спину, как герцог Эдинбургский, и следовала за нами по пятам, настойчиво покашливая.