Сбежавший вампир

— Я люблю тебя, — повторил он и поспешил продолжить: — Мэри, Я знаю, ты подумаешь, что мне еще рано это говорить, но на самом деле это не так. Ты красива, и я не имею в виду внешность, хотя ты красива и в этом смысле, — быстро добавил Данте. — Но красота, о которой я говорю, здесь, — он накрыл рукой ее сердце. — У тебя столько сердца, и ты такая храбрая и сильная, и ты ни от кого не берешь дерьма. Ты — моя идеальная женщина, и я люблю тебя.

Мэри открыла рот, чтобы сказать ему, что тоже любит его, и выпалила: — Я пошла к дочери.

Данте поднял брови, откашлялся, и сказал: — Я знаю.

Мэри поморщилась, зная, что это не те слова, которые он хотел услышать, но продолжила: — Банк, где она работает, находится совсем рядом, и когда я это поняла, то сразу захотела… Я просто должна была увидеть ее, — сказала она извиняющимся тоном. — Я хотела рассказать ей все и почти рассказала, но…

— Но? — тихо спросил он.

— Но тогда ее память была бы стерта, и я все равно не смогла бы обратить ее, поэтому я этого не сделала.

Данте кивнул, и затем уперся лбом о ее лоб, и сказал: — Когда я увидел, что ты жива и здорова, я знал, что ты не ничего не сказала дочери, но спасибо, что рассказала об этом мне.

Мэри отстранился, чтобы хмуро посмотреть на него. — Ты знал?

— Я подозревал, — поправил он. — После того, как Люциан исчез и Фрэнсис упомянул, что двое новых охотников последовали за нами в город, и он видел, как они слонялись возле магазина… — он сжал губы, — я вспомнил, что читал в одном из отчетов, что твоя дочь работает в банке неподалеку отсюда, и немедленно помчался обратно в магазин, чтобы найти тебя, но…

— Есть отчеты обо мне? — воскликнула Мэри, прерывая его.

— Да, — признался он, но просто продолжил: — И когда я пришел в магазин, и ты ушла, я испугался, что ты ускользнула, чтобы увидеть свою дочь, и что Люциан последовал за тобой. Я позвонил Мортимеру, чтобы узнать название банка, когда увидел, как ты с Люцианом входишь в торговый центр.

— Мне очень жаль, что ты не смогла ничего сказать своей дочери, Мэри. И мне жаль, что ты потеряла все из-за меня.

— Я не все потеряла, — быстро сказала Мэри, пытаясь облегчить его очевидную вину. — Ну, хорошо, я много потеряла, но это не твоя вина, и я много выиграла.

— И все же… — начал он с несчастным видом.

— Данте, — мягко перебила она. — Я была в преклонном возрасте. Возможно, я прожила бы еще пару десятилетий как смертная, и это было бы, вероятно, в какой-то квартире с одной спальней, с детьми и внуками слишком далекими или просто слишком занятыми, чтобы навещать меня. Я была бы одинокой старой кошатницей… Только в моем случае с собакой, — добавила она иронично, потом улыбнулась и продолжила: — Теперь же у меня совершенно новая жизнь. Я здорова и сильна. — Она покачала головой. — Сила просто удивительная. С каждым годом я, казалось, теряла все больше своих сил, и не могла уже выполнять ряд поставленных задач. Теперь мне все подвластно, — улыбнулась Мэри, — ты вернул мне мою жизнь, Данте, и ты дал мне свою любовь. Ты дал мне все, — сказала она торжественно, а затем иронично улыбнулась и сказала: — Кроме того, я могу следить за детьми и внуками. Они все большие, и есть Facebook и Twitter. Я смогу наблюдать за их жизнью. Я просто буду скучать по их ежегодным визитам, — добавила она с усмешкой.

— Боже, женщина, как я люблю тебя, — простонал Данте, крепко обнимая ее.

— Это хорошо, потому что теперь ты застрял со мной, — сухо сообщила она ему, а затем отстранилась, чтобы серьезно посмотреть на него, и добавила, — потому что, хотя еще слишком рано об этом говорить, я тоже люблю тебя.

— О, Мэри, — выдохнул он и накрыл ее рот своим.

— Эй! Голубки?

Мэри и Данте оторвались друг от друга и, оглянувшись, увидели, что Люциан вернулся и хмуро смотрит на них.

— Шевелите задницами, — прорычал он. — Мы вылетаем в Венесуэлу, как только доберемся до аэропорта.

— Я думал, мы не уедем до завтра, — нахмурился Данте.

— Это было до того, как мы точно узнали, кого ищем. Теперь, когда мы это сделали, я хочу двигаться дальше, — отрезал Люциан и повернулся, чтобы снова направиться к двери.

— А как же Бейли? — спросила Мэри, нахмурившись, когда они пошли за Люцианом.

— Мортимер сказал, что она может остаться в доме стражей порядка, и они присмотрят за ней, — сказал он успокаивающе. — Лучше бы не таскать ее за собой со сломанной ногой.

— Да, — согласилась Мэри и, заметив беспокойство на его лице, ободряюще сжала его руку. — Мы собираемся вернуть Томаззо.

Он сглотнул, а затем предложил ей слабой улыбкой. — Да, вернем, и все благодаря тебе. Подарок, который почти так же хорош, как дар твоей любви, — заверил он ее.

Мэри вдруг захотелось снова поцеловать его, но они уже почти бежали, пытаясь догнать Люциана.

Позже, сказала она себе, улыбаясь ему в ответ. Спешить было некуда. Теперь у них было все время мира. Теперь у нее было все время мира… благодаря сильному, сексуальному и милому мужчине, бегущему рядом с ней. Он мог думать, что ее любовь — это дар, но она думала, что и его любовь тоже, и Мэри намеревалась наслаждаться каждой минутой.