Сбежавший зверь (СИ)

Эрен отказывался верить в это.

— Эрен, — слишком спокойно отозвался Армин, — все эти годы ты верил мне, я прошу тебя поверить мне и сейчас. Пожалуйста.

Йегер зажмурился и уткнулся в спину друга. Как он мог поверить человеку, пытавшемуся перерезать себе горло?

— Хорошо.

На поле их уже ждали Сергей и Жозетт, лица у обоих были полны сомнений. Жозетт легко обняла Эрена, и тот почувствовал, как она дрожит. Они, как и Йегер, были не в восторге от предстоящего полёта и с радостью бы предложили другой способ, да только вариантов у них уже не было. Эрен осмотрел повисший над землёй шар снаружи и, поднявшись на ступеньку и перевесившись через край корзины, взглянул на него изнутри; они успели-таки поставить выпускной клапан, теперь оставалось надеяться, что он сработает как надо. Эрена обдало жаром от работающей горелки, и только тогда Йегер понял, что его уже давно знобит.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — Сергей поднял с земли нагруженную сумку и передал её уже стоящему в корзине Армину.

Армин лишь молча взглянул ему в глаза и слабо улыбнулся. Эрен помог Сергею перенести оставшиеся вещи в гондолу, а после и сам залез в корзину к другу. Внутри она оказалась теснее, чем он предполагал, и Эрен мысленно взмолился, чтобы у неё не отвалилось дно от тяжести.

— Они здесь, — сообщила Жозетт, указывая на приближающихся к ним со стороны города группу всадников.

— Спрячьтесь в лесу, пока всё не стихнет, — обратился Армин к Сергею и пожал ему руку.

— Хорошо. Берегите себя.

Жозетт ещё раз обнялась с бывшими разведчиками, утирая набежавшие на глаза слёзы, забралась в седло вслед за Сергеем, и серебристая кобыла помчалась в сторону леса.

— И что теперь? — задал вопрос Эрен, не отрывая взволнованного взгляда от стремительно приближающихся полицейских. — Ты хоть знаешь, как поднять его в воздух?

— Теоретически, — бодро отозвался Армин и поспешно добавил: — А сейчас проверим на практике.

Он достал уже знакомый Эрену нож и перерезал удерживающие гондолу тросы, затем он повернул рычаг горелки, пламя вспыхнуло с новой силой, шар мотнуло, и он стал подниматься вверх. Внутри защекотало, давно забытые чувства восторга затрепетали в груди. Эрен сам не заметил, как его губы растянулись в улыбке. Армин искоса взглянул на друга и довольно закивал.

— Армин! — донёсся разъярённый окрик. Эрен посмотрел вниз, где уже сгрудилась небольшая конница во главе с Жаном. — Сейчас же спускай эту чёртову хрень на землю! Не делай глупостей!

Армин схватился за край гондолы и наполовину свесился вниз. Эрен тут же придержал его за плащ, чтобы тот ненароком не вывалился.

— Прости, Жан, — возбуждённо прокричал в ответ Арлерт, — но, боюсь, это невозможно.

— Тогда я сам его спущу! — неожиданно раздался голос Бориса.

Эрен успел только увидеть ружьё в руках Фойльнера, как тут же резко потянул Армина за плащ, полностью утаскивая его в корзину. Прозвучал выстрел, вслед за ним команда Кирштейна «Не стрелять!» и всего через пару секунд безудержный смех Армина. Более для Эрена не существовало никаких звуков: ни рассерженных возгласов Жана, ни шума ветра, ни звуков горелки. Только бешено колотящееся собственное сердце и судорожный смех Армина.

========== Глава 3. Доверяя жизнь ==========

Жан знал повадки Фокса наизусть. Знал его мимику, когда тот злился, знал движения рук, когда отдавал приказы, угадывал практически каждое его слово, когда начальник был настроен серьёзно. Жан никогда особо не всматривался в людей, некоторых знакомых и коллег даже не помнил в лицо. Точнее, он мог бы при встрече сказать, что это именно тот человек и правильно назвать его по имени, но он не запоминал такие мелочи, как цвет глаз, тембр голоса, тип телосложения и прочее, они были скорее как вещи, которые знаешь, но не можешь сразу нарисовать, если вдруг попросят. Что-то само собой разумеющееся.

Но в жизни капитана были и те, которых он знал досконально, «от» и «до». Он так изучил их, будто от этого зависела его жизнь. Жан не делал это специально, с какой-то корыстной целью, эти люди сами проникали в его жизнь, прочно вплетаясь в его мысли. Одни были словно прекрасные цветы с нежным благоуханием, другие — хуже сорняков. Фокс же не относился ни к одним из них.

— Случившееся вчера ночью меня сильно огорчило, капитан, — начал Грегори, методично перекладывая письменные принадлежности с одно края массивного стола на другой.

«Так почему вы тогда так довольны?», — подумал Жан, следя за движениями его рук.

— Ещё ни один преступник не сбегал из моей тюрьмы, — продолжал Фокс.

«Потому что и сбегать-то некому было, — Кирштейн взглянул на лежавшее слева перо. — Не трогай его, оно лежит идеально. — И сразу же начальник тюрьмы протянул руку к этому перу и чуть подвинул его кончик. — Тьфу ты».

— Моя оплошность, сэр, — извинился Жан.

Фокс исподлобья взглянул на капитана. На его лице не было улыбки, но Жан отчётливо видел, как светятся надменностью его чёрные глаза.