Сближения

Я взял стул и пересел так, чтобы смотреть в лицо испанцу. По намертво въевшейся курсантской привычке днём я на кровать не ложился.

– Ну секрета никакого нет, я – военный историк. Прилетел, чтобы писать работу о роли английской торпедоносной авиации в битве за Северную Африку.

– Битва за Северную Африку? – переспросил монах. – Это значит, Роммель «Лис пустыни», Эль-Аламейн и всё такое. А кто был у англичан? Я забыл.

– Монтгомери.

– Интересно…

Я рассмеялся.

– Почему вы смеётесь? – немедленно заинтересовался монах.

– Потому что вы первый на Мальте, кто, услышав про тему моей работы, сказал, что ему интересно.

Брат Дамиан фыркнул:

– Это типично для мальтийцев. Им лишь бы сидеть в кабачках, пить кини и играть в самодеятельных оркестрах. Главное событие в жизни мальтийца – ежегодный карнавал. Остальное их интересует очень мало. Господи Иисусе, да кому сейчас интересна эта тема? На Западе вообще предпочитают не вспоминать Мировую войну.

– Но вы же сказали, что вам интересно…

– Это другое дело. Понимаете, с моим диагнозом редко доживают до сорока, а мне уже тридцать пять. В оставшиеся годы я хочу узнать как можно больше…

– А разве этот… как вы сказали…

– Синдром Марфана? – подсказал монах.

– Да, он. Разве его нельзя лечить?

– Отчего же, лечить можно, вылечить нельзя. Генетические болезни неизлечимы. Люди с моим диагнозом обычно умирают от разрыва аорты. Раз – и всё. В принципе, аорту можно оперировать, но мне не повезло дважды. В моей аорте есть что-то такое, что хирурги боятся трогать. Я – единственный сын в семье, довольно богатой, надо сказать. Когда отец узнал о моей болезни, он чуть не сошёл с ума. Я прошёл множество консилиумов, лежал в лучших клиниках Европы, но… Под конец мне это надоело, и я сказал отцу: хватит! От судьбы не уйдёшь. Знаете, Серхио, мы, испанцы – очень суеверный народ. В Испании много цыган, и они занимаются гаданием, иногда довольно успешно. Тайком от родителей я сходил к одной цыганке, старой и сморщенной, как засохший лимон. Не выпуская изо рта трубки, в которую был набит, по-моему, не табак, она долго рассматривала мои ладони, а потом сказала, что шанс есть: я должен обратиться к Богу. Ну что ж, к Богу, так к Богу, и я вступил в орден святого Иоанна Иерусалимского, который известен своим попечением над больными. Раньше в орден принимали только знатных, а теперь, в основном, богатых. Мир меняется, и церковь вместе с ней.

– Вы же говорили про орден госпитальеров.

– Так это одно и то же. Ах, да, я и забыл: вы, русские, ведь относитесь к церкви Восточного обряда. Что вам католические монашеские ордена…

– Я вообще атеист.

– Ну вот видите, тем более! Орден госпитальеров, орден святого Иоанна Иерусалимского и Мальтийский орден – это разные названия одного и того же.

– Про Мальтийский орден я слышал…

– Конечно, слышали, ведь ваш император Павел был гроссмейстером ордена.

– Ну да, что-то такое из школьной истории я помню.

– Если хотите, я вам расскажу историю ордена, она любопытна, да и потом, делать всё равно нечего. Не смотреть же телевизор, передачи всё равно на мальтийском.

– А вам не будет трудно?

– Нет, когда лежу, нормально. Но давайте отложим лекцию. Слышите? Кажется, везут обед.

***

После обеда монах задремал, а я опять ушёл в больничный садик. Очень хотелось пива, но в больничном меню его не было, хотя отец гомеопатии Ганеман советовал запивать лекарства именно пивом. Выходить на улицу в больничной одежде я не рискнул, а когда вспомнил, что деньги остались в сейфе, и вовсе оставил эту идею.

В палате брат Дамиан встретил меня лучистой улыбкой.

– Как вы себя чувствуете? – спросил я.

– Уже почти хорошо, – ответил он. – Приступ кончился, а когда пройдёт слабость, я стану обычным человеком. Ну до поры, до времени. Это у меня всегда так.

Он повозился, устраиваясь на кровати и спросил:

– Утром я обещал вам лекцию про госпитальеров. Готовы слушать, не передумали?

– Конечно, нет. Я тоже любопытен! Но говорите помедленнее, за вашим английским мне не угнаться.

– Ну что ж, тогда, с Божьей помощью, поехали, – сказал он. – Но сначала я кое-что спрошу. Насколько хорошо вы знаете Библию?

– Гм… вот вопрос! Ну скажем так: с основными евангельскими сюжетами я знаком, но не более того. Всё-таки я бывший военный лётчик и рос в атеистической стране.

– Ничего, этого вполне достаточно, а что будет непонятно, сразу спрашивайте.

Монах несколько секунд помолчал, видимо, обдумывая, с чего начать, потом внезапно сказал:

– Знаете, я впервые в жизни чувствую себя миссионером…

– …среди дикарей? – закончил его фразу я.

– Ну да… Вы не обиделись?

– С чего бы? В свою очередь, торжественно обещаю, что не буду приносить вас в жертву Карлу Марксу. Я – мирный дикарь, – сказал я, отдавая монаху пионерский салют.

Брат Дамиан рассмеялся:

– Тогда всё в порядке. Начнём, пожалуй, вот с чего.