Сборник «Гаврюша и Красивые» [2 книги]

— О нет, мастер Гав Рил, я не сержусь на твоего ученика. Но он должен понять, что совершил ошибку. Уважение, вот основа основ. Уважение как хорошего, так и плохого, как великого, так и низкого. Как жаль, что молодое поколение забывает об этом. Отказываясь от уважения, человечество клонится к закату, как это солнце…

— Истинно так, мудрейший Сунь Укун, — согласно закивал Гаврюша. — Эх, ну чего, где энта курица? Пойду погляжу, нет ли ещё росы…

Домовой спрыгнул с полена и, раздвигая руками высокую траву, пошёл бродить по поляне.

— Цыпа-цыпа-цыпа! — приговаривал он, озираясь по сторонам.

Царь Обезьян оглянулся, покачал головой и весело хихикнул.

— Прекрасный Царь Обезьян… — Вдруг рядом оказался Егорка, осторожно присаживаясь на краешек полена.

— Чего тебе? — беззлобно спросил Сунь Укун, подпрыгнув от неожиданности.

— Прости меня, я не хотел тебя рассердить.

— Хи-хи-хи! — тонко рассмеялся Сунь Укун, оскалив белые зубы. — Ты не рассердил меня, Егор Ка, потому что, если бы это было так, ты бы горько пожалел об этом и не увидел, как роса увлажнит эту траву и небо почернеет, проводив заснувшее солнце. Знаешь почему?

— Потому, что ты Сунь Укун, — кивнул Егор.

— Да! — радостно согласилась обезьяна. — Я Сунь Укун! Мне нравится твой ответ! И нравится, что ты извинился. Хочешь банан?

— Нет, спасибо. Бабушка ругается, когда я ем фрукты перед ужином.

— Твоя бабушка мудрая женщина, — кивнул Сунь Укун, достал из кармана банан, быстро очистил его и съел сам.

— Зря отказался, Егорка, банан энто полезный фрукт! Когда ещё ужинать будем. — Гаврюша снова зашелестел травой, пытаясь найти Небесную Курицу. — Цыпа-цыпа-цыпа!

— Не так он её зовёт, хи-хи-хи! — снова тихо засмеялся Царь Обезьян.

— А как надо?

— Никак, — равнодушно пожал плечами Сунь Укун. — Зачем её звать, когда она уже здесь.

— Здесь? Где? — Егор озадаченно завертелся по сторонам.

— Ква-ква, — вдруг раздалось у костра, и мальчик увидел в траве большую лягушку.

— Здравствуй, Небесная Курица, — коротко кивнул Сунь Укун.

— Но это же лягушка! — возразил Егорка.

— Вы никогда не поймёте нашу страну… — вздохнул Царь Обезьян.

— Ква, — согласно отозвалась лягушка.

— Небесная Курица! — Царь Обезьян подпрыгнул, опустился на одно колено рядом с лягушкой и поклонился.

— Ква? — спросила лягушка и, подумав, прыгнула к нему на руки.

Сунь Укун выпрямился и побрел по высокой траве, качая лягушку в руках.

— Чё эт он? — Гаврюша озадаченно высунул нос из травы и посмотрел на Егора.

— Да вот, пошёл куда-то с Небесной Курицей!

— Чё?! Так энто чё, лягушка, что ль?! Мы чё, всё это время лягушку искали?! От же китайцы! И как их разобрать, а?!

Мальчик пожал плечами.

— А зач-чем нас разбирать? — Внезапно у костра выросла тень, и в следующее мгновение к огню шагнул Ша Сэнь. — Мы оч-чень древняя культура, нас надо изуч-чать, любить и кормить! Запомни это, мальч-чик…

— Гаврюша, он опять хочет меня съесть?

— Так! Пошли-ка послушаем, о чём там Царь Обезьян с лягушкой квакает. А ты, рыбина противная, вона кузнечиками чавкай! А на ребёнка облизываться не смей, не то как дам по зубам — до луны будешь лететь, пыхтеть и радоваться!

Гаврюша схватил Егора за руку и быстро потащил его за собой. В густеющих сумерках Сунь Укун о чём-то шептался с квакающей в его ладонях лягушкой, а потом опустил её в траву.

— Ну чё? — спросил домовой.

— Она не согласна, — спокойно ответил Царь Обезьян, выпрямляясь во весь рост. — Будет дождь. Игры не состоятся.

— Чего это? Как это? Я против!

— На всё воля небес, — философски возразил Сунь Укун, смиренно сложив руки на груди. — Будда учит нас смирению. Смирение — лучший помощник на пути к просветлению.

— Не! Прекрасный Царь Обезьян, не пойдёт так! Где энта ваша курица бородавчатая?!

Гаврюша нырнул носом в высокую траву, всё ещё крепко держа Егора за руку.

— Ква. — Лягушка сидела совсем рядом, так что мальчик чуть не кувыркнулся о неё.

— Уважаемая Небесная Курица, чё ты как энта? Трудно отменить дождь? Столько сказочных героев со всего мира съехались, чтобы в Китайской олимпиаде поучаствовать, а ты тут сырость развела…

— Ква, — равнодушно ответила лягушка.

— Ясно. Вот ведь несговорчивые амфибии пошли… — расстроился Гаврюша. — У нас-то на родине лягушки потолковей будут. И ковёр звёздами вышить могут, и хлеб испечь, и стрелы лапками своими ловят. А самое главное — в полночь они в прекрасных царевен превращаются. А ваша курица что? Только квакать и может.

— Ква, — отозвалась лягушка из травы.

— Жаба ты после этого…

— А давайте ей песенку споём? — внезапно предложил Егор.

— А что ж? — задумался домовой. — Давай-ка и споём. Хуже-то не будет, хуже некуда уже, такое мероприятие пропадает, важное да секретное…

— В траве… — начал было Егорка, но Гаврюша остановил его:

— Не-не, так нельзя, нас потом родственники писателя Носова засудят. Давай по-другому, по-китайски споём.

Он помолчал с минуту, задумчиво почесал бороду, а потом запел: