Сборник «Гаврюша и Красивые» [2 книги]

— Ы-ы?! — удивился белый демон.

Капитан Красивый кивнул и, протянув руку, уверенно погладил демона по белой шерсти на лбу. Округлив водянистые глаза, Ша Сэнь уполз в тень деревьев и свернулся калачиком, напоминая подтаявший мартовский сугроб. Ему было трудно поверить в такое великодушие. Но вдруг ученик Духа Дома уже познал Будду? Тогда его тем более нельзя есть, хоть и хочется…

— Чё ты с ним разговариваешь? — проворчал Гаврюша. — Гладишь его ещё. Вдруг он блохастый или бешеный? Лечиться ещё потом…

— Он не блохастый. И не бешеный, — возразил Егор. — И вообще никакой он не плохой, на самом деле он даже добрый. Он же не виноват, что он людоед…

— Не виноват он… А кто ему виноват? Столько раз тебя сожрать хотел, Аксютку вон за рукав цапнул, а ты ему новые зубья обещаешь.

— Ага-ага! Видишь, какая дырка? — согласно закивала рыжая домовая, показывая разорванный рукав.

— Ой, русская лавка! А у них есть петушки на палочке? — ловко перевёл разговор мальчик, бегом бросаясь к палатке, раскрашенной хохломской росписью.

Бородатый домовой оценил детскую хитрость друга и, запустив руку в карман штанов, выудил оттуда круглые монетки с квадратной дыркой посередине. Продавец улыбнулся и протянул Аксютке с Егором по петушку.

— Я пока не буду, — сказал Егор. — Мне бабушка не разрешает сладкое до ужина.

— А я буду, мне она не запрещает! — Аксютка схватила обе конфеты и запасливо спрятала их в рюкзак.

— Так, вы куда… куда бежите, товайищи?! — жалобно промяукал говорящий кот. — Я за вашей йезвостью не успеваю, у меня лапки-и!

— Так ты далеко не отходи, хвостатый, — предупредил его Гаврюша. — Энто волшебный Китай, тут много желающих твоей тушкой перекусить, а из шкурки шапку сделать!

— Кошмай, йазве так можно с йоссийскими туйистами?!

— А это что за штука такая?

Егорка показал пальцем на соседнюю лавочку, в которой на специальных металлических цилиндрах крутились плоские колечки из теста, присыпанные сахаром и корицей.

— Тыр… тр-дель-ник, — по слогам прочитал он слово, написанное на деревянной табличке на нескольких языках, в том числе и на русском. — Гаврюша, это что?

— А вот энто я не знаю. Если по запаху судить, вкуснятина какая-то чешская. — Он недоверчиво покосился на продавца. — Чё, не потравишь нас своими булками?

Продавец отрицательно замотал головой, снимая три горячих сладких колечка и протягивая друзьям. В обмен на китайские монетки, разумеется.

— Вкуснота! — Счастливая Аксютка захрустела сладкой выпечкой, вытирая липкие пальцы о порванную кофточку. — А давайте ещё тут походим? Может, тут ещё что-нибудь интересненькое есть?

— Да тут полно всего, а вот денег в моём кармане не прибавляется, — напомнил ворчливый домовой.

— А где же "Дьюжба", товайищ?

— Нет тут "Дружбы". Не знаю я, чем тебя в энтом мире накормить можно. Беги вон к озерцу, рыбки себе налови.

Возмущённый до глубины души кот, схватившись лапкой за сердце, сокрушённо простонал и, гордо задрав хвост, пошёл впереди троицы, всем видом показывая, что жутко обиделся.

— Сыроед он у нас, — объяснил Гаврюша Аксютке. — Только не тот сыроед, который одну сырую морковку грызёт да яблоками закусывает, а потом ходит тощий да больной. Баюны — коты умные, с образованием. Он сыроед, потому как сыр ест! "Дружба" называется, чтобы не похудеть и чтоб шёрстка блестела.

— Вообще-то я в курсе, — пожала плечами рыжая домовая.

— А папа ему сырок "Янтарь" приносил, — вспомнил Егорка. — Он так недовольно мяукал, а потом всё равно съел.

— Конечно, одной советской "Дружбой" сыт не будешь. Однако же чем его тут кормить?.. Есть ли в Китае какой-нибудь сыр?

— А надо у Сунь Укуна спросить! — предложил Егор.

— Спросите! Спросите у меня! Я Прекрасный Сунь Укун!

Из-за ближайшей палатки выпрыгнул Царь Обезьян, сверкая безумными глазами, хихикая и прыгая выше головы. Он был нервным, весёлым и лохматым, грыз грязные ногти и вытирал руки о серые штаны. Небо заволакивало небольшой тёмной тучей. Где-то прогремел гром…

— Что вы хотели спросить? Я знаю всё! Я — Сунь Укун!

— Да вот, животину с собой мохнатую приволокли, — небрежно сказал домовой, указывая на баюна. — Кот называется. А чем кормить её тут, не знаем.

— О-о! — Округлив глаза, Царь Обезьян резко наклонился и, схватив кота за шкирку, поднял его высоко над землёй в вытянутой руке. — А зачем его кормить? Он и так жирный! Его уже самого пора есть! Хи-хи-хи! Хи-хи-хи!

Он довольно оскалился и облизнул клыки. Маркс закатил глаза, сделав вид, что потерял сознание от шока и несправедливости китайского товарища.

— Эй, Прекрасный Сунь Укун, ты чего это? — сдвинул брови озадаченный Гаврюша.

— Да, ты чё эт, с дуба рухнул — кисулю нашего есть? — согласилась рыжая домовая. — И чего вы тут постоянно всех съесть хотите? Лошадка ваша мохнатая вон мне как кофту порвала!

— Нельзя Маркса есть! — Егорка также храбро шагнул вперёд. — Он умный кот, говорящий, с образованием, он мою бабушку от давления лечит!

Мальчик схватил кота за лапы и потянул на себя. Но Царь Обезьян не желал уступать.