Сборник «Гаврюша и Красивые» [2 книги]

— Пошему эта? Я осень голоден, хосю кусать!

— Не, чё, норм. Хочешь съесть — съешь, мне не жалко!..

Преступники изменились в лице.

— …Но только тебе вроде новые зубы нужны были? — задумчиво протянула рыжая домовая. — Ща наш старшой Гаврюшка как раз переговоры ведёт с вашей богиней. Сдадим ей воришек и медали, считай, что зубья у тебя в кармане.

— Сасем они мне ф камане? Они мне во лту нусны!

— Вот к словам не надо цепляться, а?

— Уважаемые воры, — вновь взял слово капитан Красивый, — пожалуйста, пойдёмте с нами. Нам надо медали вернуть, а то меня дома мама с папой ждут, и бабушка волноваться будет.

— Вах, как гаварыт? — едва не прослезились оба. — Харошый малчык! Родителей уважает, бабушка помнит, э-э-э… Пайдём!

Через несколько минут, убедившись, что в мешках складированы именно украденные медали, друзья повели задержанных преступников обратно на стадион. Рыжая домовая, снова забравшись на спину Золотого дракона, придерживала два тяжёлых мешка с медалями и приветственно махала ручкой шумящим трибунам. Егор Красивый тоже хотел было сесть на демона Ша Сэня, но потом всё-таки решил пройтись пешком. Зато впереди всех!

Перед трибуной императора их уже ждали волнующийся Гаврюша, лысый монах Сюаньцзань и вечно хихикающий Царь Обезьян. Нервный монах раздражённо посматривал на него, но ругаться вслух при Нефритовом императоре и бессмертной богине на этот раз постеснялся, строго сжав губы в тонкую ниточку. Предательский кот Маркс самым бесстыжим образом дрых у ног императора на толстой шёлковой подушке, расшитой золотыми нитями. Ворованные медали ничем не волновали его безмятежного сна…

— Кто эти крестьяне с носами, подобными кривым бананам, и заросшие шерстью так, словно их не родила белолицая красавица с шёлковыми волосами, а связала кривыми деревянными спицами старая мать их матери, лицо которой, почерневшее от яркого солнца, было сморщенным, как подсохший финик? — искренне удивившись, спросил император.

— А энто и есть те злыдни, что медальки ваши украли и хотели спортсменов без наград оставить, — охотно пояснил Гаврюша. — Грузины, поди, да?

— Грузыны, — не смущаясь, подтвердил криминальный дуэт. — Я Гоги, а он Магоги. Гамарджоба!

— Негодяи! Отступники! Будды на вас нет! Как посмели вы так поступить?! Как рискнули вы бросить тень позора на Поднебесную?! — наконец найдя выход своим отрицательным эмоциям, вскрикнул Сюаньцзань, потрясая кулаками.

— А эта не мы! — нагло заявил один из арестованных.

— Как это не вы?

— Как не вы-то?! — возмутился домовой. — Вон и мешки с медалями, которые вы украли! Чего ж вы теперь отпираетесь?

— Гаврюша! Это они! Я сам видел! — твёрдо заявил Егорка Красивый.

— Они-они, — громко подтвердила рыжая домовая. — Мы за ними на Хуань Луне летели, а потом ещё и по земле тащились. Вон, все ноги об траву изодрала, щиплет теперь.

Она задрала вверх правую ногу, показав мелкие царапины. Нефритовый император сочувственно покачал головой, бусы на его шляпе сердито звенели.

— Не мы эта! — гордо задрав нос выше козырька кепки, упёрся высокий преступник. — Скажи ему, Гоги. — Он толкнул плечом своего товарища.

— И скажу, Магоги, пряма в лицо скажу, — отозвался низенький Гоги. — Вот с этим батоно, каторый весь в зелёный, гаварить буду. Он тут самый главный, уважаемый человек! С женщиной не буду гаварить! Я же мужчина, э-э-э…

Весь стадион замер в неслабом шоке.

А ничего не понимающий в китайской иерархии горбоносый вор в большой кепке продолжал подписывать смертный приговор себе и товарищу.

— Нос у неё как пуговица. Вот у меня нармальный нос, да! Глаза маленькие, как два дырка. Брови — две! У красивый женщина одна бровь, э-э! С таким страшным женщином нэльзя гаварить, я потом ночью плохо спать буду. С табой буду гаварить, уважаемый, — обратился он к Нефритовому императору. — Слушай сюда, батоно, кароче, такой дело…

Возмущённая и оскорблённая богиня превратилась в грозовое облачко и нависла над грузинами, в одно мгновение облив их дождём. Недовольный Гоги фыркнул и чихнул.

— Вах, нет, ну что за склочный женщина? Харашо, что с ней гаварить не стал. Э-э, уважаемый, тибе гаварю, да…

— Да как ты смеешь?! — взвился уязвлённый во все печёнки монах Сюаньцзань. — Ты оскорбил саму богиню Гуаньинь! Ты великому Нефритовому императору говоришь "э-э"?!

Гоги повернулся к другу:

— Магоги, кто такая император?

— Э-э, эта кинязь или даже цар.

— Цар? Как Вахтанг Великий? Ладна, будем звать его цар. — Он снова посмотрел на невозмутимого Нефритового императора. — Цар, ты не абижайся, пажалуйста, но я тебе один умный вещь скажу. Не мы эта!

— Не мы эта, цар! — подтвердил Магоги, поправляя кепку. — Гуляли на природа, цветы нюхали, на горный вершин смотрели, да! Красыва, душа паёт! А тут дети на страшный дракон с неба летят. Вдруг упадут, э-э? Мы пабежали их лавить. А там белый шерстяной шайтан со страшный зубами, которые отдельно от рта по всей газон валяются. Он падкинул нам мешки. Что за мешки, мы не знаем. Что в них налажили, мы не видели. Какой медали все ищут? Зачем нам? Что ты как этот, да?! Отпусти нас, мы харошие, э-э!..