Сборник «Гаврюша и Красивые» [2 книги]

На экране появился хмурый, помятый дяденька в клетчатой рубашке. Он хотел жениться и очень стеснялся этого. Дяденька рассказывал, что любит пиво, футбол и анекдоты. Потом показали тётеньку, и она сказала, что ей такой на фиг не нужен.

— Я для него слишком красивая и интересная, — сказала эта тётенька.

— Вы правы, Валентина, мы подберём вам вариант получше! — с улыбкой согласилась ведущая. — А этого в топку!

— И чем он ей не угодил? — от души возмутился Гаврюша. — Глупая передача! Да я, если захочу, только свистну, знаешь, сколько невест набежит?

— Затйудняюсь сказать, может быть, меньше одной? — вновь съязвил кот, и бабуля забрала его на руки.

— Затйудняюсь сказать! — передразнил домовой. — Иди алфавит учи, а то крякать не умеешь!

Он убрался на любимую кухню, но в душе поселилась тревога. Что, если вдруг и вправду не найдётся желающих? В его возрасте у многих домовых есть домовихи, а он один. И когда её искать, жену эту? Дел невпроворот, столько всего происходит, не до женитьбы, знаете ли. Ну, скажите, когда девицу искать? И главное, где?

Неожиданно в дверь позвонили.

— Кого я вижу! — обрадовался Вал Валыч, встречая гостя. — Иннокентий Иванович! Заходите, заходите! Поздравляю с окончанием ремонта и возвращением из командировки. Велосипед ваш в полной сохранности, я его на балкон унёс.

— Здравствуйте, дорогие мои! — ответил чуточку дрожащий, масленый голос Перепонкина. — Завтра, завтра заберу. Спасибо! Спасибо! Валентин, помогите, пожалуйста, машина стоит. Ящики поднять надо бы, с жабками, мёрзнут жабки мои, зима, холодно, помогите!

Его глазки-бусинки умоляли, готовые вот-вот расплакаться. Шарф крепко стягивал шею, а на лысой голове громоздилась тёплая волчья шапка, и в целом сосед был так похож на бывшего генсека Хрущёва, что отказать ему значило — плюнуть в светлое прошлое.

— Конечно! — Папа сразу засобирался, ища взглядом зимние ботинки. — Вот только куртку накину.

— Хорошо, хорошо, Валентин, спасибо, Валентин! Я лечу вниз, я внизу буду ждать, поскорее, пожалуйста, замёрзнут, декабрь, жабки… — Нервно сбегая по лестнице, сосед всё умолял, умолял, умолял…

Егор тоже поспешил одеться.

— Я с тобой, пап, — сказал он. — Помогать буду.

— И я с вами! — подхватил сострадательный Гаврюша. Он толком ничего не понял, но одна мысль о том, что в ящиках могут замёрзнуть настоящие живые жабы, была для него просто невыносимой.

У подъезда ждала белая "газель" с забрызганным номером какого-то маршрута. В свете фар кружились снежинки. Водитель распахнул задние двери и посветил фонариком в салон. Внутри томилось штук шесть ящиков, укутанных тёплыми шерстяными одеялами. Чтобы те, кто сидел внутри, могли дышать, сверху в ящики были воткнуты короткие обрезки белых водопроводных труб. Чуткое ухо домового уловило едва заметное урчание, доносящееся из жабьих домиков.

— Валентин, пожалуйста, берём, Валентин! Егор, постой, не крутись, давай, раз-два, вот так, пошли… — не умолкал чудной любитель рептилий, размахивая руками.

Водитель молча качал головой, подсвечивая фонариком.

Папа и Иннокентий Иванович ухватили крайний контейнер, поднимая его в четвёртую квартиру, ту самую, в которой Егор с Гаврюшей прятали от леших кота-баюна и в которой рабочие потом перекрашивали потолки.

— Кто там? — всякий раз спрашивал Егор, когда Гаврюша влезал в салон и прикладывал ухо к трубке.

— Жабки, — задумчиво отвечал Гаврюша. — Да не простые, волшебные…

— Вот чудаков развелось! — усмехнулся дяденька водитель. Теперь он сидел за рулём и грелся у печки. Светить ему надоело. В зеркале заднего вида отражался маленький мальчик, разговаривающий сам с собой. — Слышь, пацан, он чё, всех этих лягушек дома держит?

— Да, дяденька! — отозвался Егор, прикладываясь ухом к трубке. — Здорово, правда? А мне мама даже собаку не разрешила завести.

— Вот видишь, остались ещё в Москве нормальные люди. Ты, пацан, маму слушайся!

— Хорошо, дяденька водитель, а вы слушайтесь жену.

Водитель недобро улыбнулся и перевёл взгляд на значок, украшавший приборную доску: "НЕ ВЕРЬ ЖЕНЕ И ТОРМОЗАМ!"

— Валентин, спасибо, спасибо! — благодарил Перепонкин, когда носить уже было нечего и папа вернулся забрать Егора домой.

Водитель вышел запереть машину, покурил и вернулся за руль.

— Утром, Валентин, привезут, ещё привезут, я сам, я с дворником договорюсь, с дворником, Сахипом, ты знаешь…

— Ага, — устало кивнул папа. — Удачи вам, Иннокентий Иванович, и всего хорошего.

Егор и Гаврюша вернулись в тёплый дом. И домовой сразу ушёл куда-то к себе, ему требовалось время для размышления. Уж слишком подозрительным показался ему странный сосед Красивых. Хотя, с другой стороны, все учёные всегда чуточку странные…

На следующий день все взрослые, включая Глашу, разъехались. Осталась бабушка, но она полностью погрузилась в поиски ёлки — взяла телефон, обложилась газетами и принялась названивать по объявлениям о доставке хвойных деревьев на дом…