Сборник «Гаврюша и Красивые» [2 книги]

Светлана Васильевна, у которой резко отпустило сердце, так же быстро цапнула в руки половник и поднялась рядом с зятем.

— Не дадим Ксюшеньку обижать! А вам, Гаврила Кузьмич, стыдно должно быть на маленьких голос повышать! Будете вы месяц каждый день посуду мыть! И не по-волшебному, а по-настоящему, с тряпкой и содой!

— И вазочку мою из чешского хрусталя разбили, — всхлипнула мама.

— Измена?! — попытался возмутиться домовой, изумлённо оглядываясь по сторонам.

— Вся власть найоду! Тьфу! Вся власть Къясивым! — крикнул из-под стола кот, прикрывшийся скатившимся чайным блюдцем как каской.

— Это кто опять тут глупости говорит? — уже всерьёз разбушевалась бабушка. — Опять на котика моего умненького свалите? А только пока вас, Гаврила Кузьмич, не было, кот мой молчал! Говори, Валентин, слышал ты, как Марксик наш разговаривает, пока домовой в отсутствии был? — Бабушка сурово посмотрела на Вал Валыча.

— Молчал наш кот. Мяукал и то через раз. — Он осторожно обошёл стол и обнял за плечи маму Александру Александровну, которая так и застыла, стоя в горе над разбитой вазочкой.

— Ах, вот, значит, как?! Все на одного, стало быть, да? — уже немного успокоившись, запыхтел Гаврюша. Выглядел он грозно и комично — тулуп нараспашку, рубаха-косоворотка грязная, да ещё и заправлена только наполовину. Всклокоченные волосы торчат во все стороны, мохнатые брови похожи на мокрых дворняг, а нос баклажаново-красный от обиды. Жуткое зрелище…

Егорка вдруг невольно отметил, как же похож Гаврюша на их новую гостью — оба грязные, лохматые, рыжие, маленькие и даже сердятся одинаково. Младший Красивый звонко засмеялся, облокотившись на стол.

— Смешно тебе, да?! Пока я важными делами занят, мирового масштаба мероприятие готовлю, ты себе уже новую подружку нашёл?! А ну, локти со стола убери!

Гаврюша затопал ногами и вдруг пустил слезинку из правого глаза. А потом из левого. Но вовремя опомнился, вытер глаза засаленным рукавом и снова принял самый суровый вид.

— Вы на наших детей не кричите, Гаврила… как вас по отчеству? — снова встрял папа.

— На ваших детей?! Да вы чего?! Энта вон нахлебница что, тоже теперь ваш ребёнок, что ли? — Он показал пальцем на Аксютку, выглядывающую из-за ноги бабушки Светланы Васильевны. — Вы всерьёз или как ли?! Может, и меня ещё усыновите до кучи?

— Ох, а давайте все пить чай, — вздохнув, предложила мама. — Кружек у нас хватит, а то, что вазочка разбилась, так это ерунда. У нашей бабушки таких вазочек ещё штук десять есть.

— Не десять, а семь! Теперь уже шесть, — поправила её Светлана Васильевна.

— Целых шесть вазочек! — присвистнула мама, достав веник из шкафчика под раковиной и заметая осколки вазочки вместе с фантиками от конфет.

Глядя на её хозяйственность, Гаврюша не смог удержаться и даже помог ей сложить грязную скатерть.

Уже через несколько минут все молча пили чай. Домовых рассадили по разные стороны стола — Гаврюша, как всегда, сел рядом с Егором, с другой стороны его держала под контролем бдительная бабушка, а Аксютка была принята под опеку Александры Александровны и Вал Валыча, который то и дело подсовывал ей конфетку, сахар-рафинад или цветные кусочки мармелада.

— Что же вы, Гаврюша, так нервничаете? — первой взяла слово мама Красивая, расправляя пальцами складку на новой скатерти. — Раскричались, посуду побили. Да и ногами по столу ходить — очень плохой поступок. Чему это ребёнка учит?

Успокоившийся было Гаврюша опять раскраснелся и грозно засопел.

— Нет, вы не подумайте, я вас ругать не собираюсь! — вовремя успела добавить мама. — Только вот хотелось бы разобраться, в чём проблема и почему вы так настроены против этой девочки?

— Да, — поддержал жену Вал Валыч. — Действительно, какая разница? Ну был у нас один домовой, а будет два. Одна голова хорошо, а…

— Та патамушта ныйзя так! — с набитым ртом возразила Аксютка и потянулась за мармеладкой. — Ни фо фравилам!

— Ну, может, по вашим домовским правилам так и нельзя, — мама тихонько хлопнула ладонью по столу, — а у нас в семье будет так! Не на улицу же тебе идти. Куда ты, кстати, идти-то собиралась, если бы смогла исчезнуть?

Аксютка пожала плечами:

— Не знаю. В Москве я дома подходящего не нашла — чтоб без домового и люди приличные. На площадь трёх вокзалов бы переместилась, наверное. Пожила бы там пару дней. Там норм. Всегда можно хот-дог у зазевавшегося пассажира свистнуть или от крошки-картошки кусок откусить в ресторанном дворике. Она ж всё равно огроменная-я. — Девочка широко развела руки в стороны, показывая огроменность картошки. — Редко кто замечает. Ну на крайняк можно крошки у голубей поотнимать, они всё равно такие медлительные… Увидят крошку, сначала головой повертят, потом топают к ней своими лапками и шеей так смешно дрыгают взад-вперёд. Пока добегут — я её цап, и меня след простыл!

— Да ты прям почётная бомжиха… — съязвил Гаврюша и уставился в кружку с чаем.