Сборник "Иван Опалин" [5 книг]

— Хороший? Это я-то хороший? Я сегодня застрелил безоружного — и потерял товарища из-за того, что мало говорил ему, чтобы он не занимался самодеятельностью. Не вбил ему в голову, что этого — делать — нельзя! И он умер…

— Ты ни в чем не виноват, — сердито сказал Казачинский.

— Это ты так считаешь, а я считаю — виноват! И эта вина останется на моей совести и будет со мной, пока я не умру. Вместе с остальными, о которых я помню и которые себе не прощу, — но все же не стану из-за них бросаться с вышки. — Опалин достал коробку спичек и обнаружил, что все они кончились. — У тебя есть спички?

— Ну, есть, — буркнул Казачинский, подойдя к нему.

Потом они стояли и курили, глядя на иллюминацию на пароходе-ресторане.

— Веселится народ, — пробормотал Опалин, затушив папиросу. — Ну и правильно. Никто не знает, как жизнь повернется…

— Я не знаю, как мне жить теперь, — проговорил Юра. — Что мне делать? Из угрозыска же придется уйти…

— Это почему? Никуда ты не уходишь, все остается как было. Будешь в моей бригаде, а когда Леопольд решит, что тебе можно давать оружие, станешь полноправным сотрудником угрозыска, вот и все. Ну и УК учи, вместе с остальными книжками… Отец с сыновьями на жаргоне что значит?

— Револьвер с патронами, — проворчал Казачинский.

— А сидеть в бутылке?

— Сидеть в милиции.

— Видишь, сколько всего интересного ты у нас узнал, и это только начало, поверь мне. А что касается всего остального — знал бы я верный рецепт, как все исправить, сказал бы. Но в жизни случаются ситуации, когда остается только сжать зубы, терпеть и идти дальше. Это трудно, но ничего больше я тебе посоветовать не могу. — Опалин пытливо всмотрелся в лицо Казачинского. — Ну что, парашютист? Пошли, я тебя подвезу. Харулин внизу ждет в машине. Завтра опять на работу, между прочим…

— Я слышал, тебя куда-то посылают, — несмело заметил Казачинский, когда они шли к лестнице.

— Никто меня никуда не посылает, — проворчал Иван. — Под ноги себе смотри.

Внизу Опалин пожал руку милиционеру, который позвонил в угрозыск.

— Друга у него недавно убили, а еще девушка ушла… Психанул, в общем. Спасибо, что сразу дали нам знать.

Машина летела по вечерней Москве, вдоль бульваров, сияющих фонарями. Прохладный ветер бил Казачинскому в лицо, и он окончательно пришел в себя. Он старался не думать о Рае, которая засела в его сердце, как заноза, и лишь смутно надеялся, что однажды она выскользнет оттуда и перестанет его мучить. Как сказал Опалин, остается только ждать и идти дальше, невзирая ни на что. И потом, завтра будет новый день.

Дом на Солянке

Глава 1 Явление поэта

— Денег нет, — сказал кассир.

— Но позвольте… — начал Басаргин.

— Нет денег, Максим Александрович, — повторил кассир, и в его тоне собеседник уловил нечто вроде сочувствия. — Заведующий распорядился вам не давать. Вы, говорит, материал не сдали. Аванс брали и не вернули…

— Послушайте, — начал заводиться Басаргин, — это какое-то недоразумение. Глебову можно сколько угодно брать авансы и кормить всех обещаниями, Стеничу… а я только один раз… Я статью не сдал, потому что болен был!

— А Поликарп Игнатьевич в курсе? — мягко осведомился кассир. И хотя тон его был предельно корректен, по выражению глаз, по тому, как остро они блеснули под стеклами очков, стало ясно, что человек, сидящий за окошечком кассы в редакции "Красного рабочего", не слишком-то склонен верить в отговорки собеседника.

Басаргин смирился. В конце концов, если он поругается еще и с кассиром Измайловым, ничего хорошего из этого не выйдет. Кассиры — народ злопамятный и всегда найдут способ напакостить, если редакционный работник задел их самолюбие. Придешь, к примеру, деньги получать, а кассир раз — и перерыв объявит или просто захлопнет окошечко без всяких объяснений. Опыт научил Максима Александровича никогда не ссориться с теми, кто ведает финансами: это всегда выходит боком.

— Скажите, — начал Басаргин, нервно растирая лоб, потому что у него вдруг начала болеть голова, — а если Поликарп Игнатьевич…

— Если Поликарп Игнатьевич скажет, что можно, тогда другое дело, — с готовностью отозвался Измайлов. — А так, поймите, нехорошо выходит. Он сам велел — Басаргину авансов не давать…