Сборник летописей. Том III

В общем, когда державные знамена приблизились к Джаджерму, учинили совет: «Итти ли нам лучше на служение к Аргун-хану или остановиться в Кальпуше». Газан сказал: «Раз мы послали гонцов Ягмиша и Ирмини-Белу, то надобно обождать, каково придет решение». Он остановился в Кальпуше, так как там находится юрт Уйгуртай-Газана и он же ведал Мазандераном. Там он [Уйгуртай-Газан] оказал добрые услуги и расставил дозоры до Семенгана и Джурмагана. В те дни из области Бейхак прибыл Низам-ад-дин Яхья и доставил его высочеству то, в чем нуждалась ставка: охотничьих лошадей, золотую и серебряную утварь, царский приемный шатер, серапердэ, ковры, сосуды, мулов и верблюдов. Эмирам он тоже оказал добрые услуги и, согласно приказу, вернулся обратно в Бейхак, чтобы приготовить деньги[507] и тагар для войска.

За два дня до битвы с Новрузом, эмир Аладу и многие эмиры дружины караунов напали на лагерь Новруза[508] и все разграбили. Когда Новруз осведомился об этом обстоятельстве, он пустился за ними в погоню, а Киншу и прочие остановились в Радкане. Как это в обычае у караунов, они после того грабежа разделились на два-три отряда и отпали от эмира Аладу. Часть из них[509] пришла к Новрузу, а часть отправилась к своим жилищам и положила начало смуте и беспорядку. Когда Аладу увидел, что они разбежались и рассеялись, он оставил |S 541| свой лагерь в пределах Бадгиса в [долине, называемой] Дерэ-и Мухкям, а сам примкнул на служение к [Газану]. Газан оказал ему много милости и благосклонности. В Кальпуше пришлось пробыть сорок дней. Когда от Аргун-хана прибыли войска, предводитель их царевич Байду и Нурин-ага с сыном явились на служение. Несколько дней провели пируя, [а затем] под счастливой звездою выступили оттуда по Семенганской дороге в Хабушан. Новруз, когда проведал о прибытии войск из Ирака, понял что они намереваются итти на него, отослал свой лагерь и челядинцев в Герат, а сам продвинулся до границ Джурмагана. Увидев, что у него нет силы сопротивляться, он повернул обратно, а победоносная рать шла следом за ним до границ Джама. В местности Бухар-сарай,[510] что выше Джама, пришли с изъявлением покорности Олджейту с толпою караунов и Тамачи сын Яка-Яндуна [?], нукеры Новруза. Когда подошли к Харджирду Джамскому, [оказалось, что] Новруз угнал и вел с собою весь скот, который нашел в Хорасане, как принадлежавший ему самому и его воинам, так и арабам, туркменам и прочим. Подвигаясь вперед, победоносная рать увидела, что от самого Джама и до Герата все горы и степи были полны брошенного скота. В нескольких местах пало и гнило столько животных, что от зловония нельзя было пройти. Монголы ловили этот скот, уводили с собой и в деревнях продавали овец по данеку за голову. Когда вышел приказ не обращаться к военной добыче, они больше не осмеливались ловить.

Новруз захватил с собою наличные деньги и добро, которое нашел полегче, и с царевной Туган[чук], юртами братьев и ограниченным числом людей выступил по дороге на Сабзевар и Фарах по безводной пустыне. Поскольку было жаркое время года, Газан не счел полезным посылать в погоню войско по этой дороге. Он остановился под Гератом подле моста Малян[511] и отправил эмиров в Бадгис за Киншу и большой ставкой. Киншу, узнав [об этом], выступил со своими женами, детьми и челядинцами в горы Гура и Гарчистана. Эмиры двинули в путь большую ставку, Текнэ и дружину караунов, находившуюся при нем, и всех доставили в Герат. Между прочим, твердость и стойкость Киншу проявились в том, что он за это время не присвоил ни одного динара из царской казны, ни имущества, ни скота из лагерей эмиров, а, |A 246а| напротив, оказал добрые услуги.

Через несколько дней выступили из Герата и направились в Радкан. Оттуда [Газан] отправил Уйгуртай-Газана в сопровождении Текнэ на служение к Аргун-хану, чтобы представить отчет о военных делах в Хорасане. Несмотря на такую смуту и беспорядок, которые происходили в Хорасане, Газан ни на мгновение не пренебрегал обычаями правосудия и справедливости, чрезвычайно усердно заботился о ра’иятах и распорядился, чтобы ни одна душа из людей ратных и прочих не чинила потрав на пашнях и в садах жителей, ни в коем случае не скармливала скоту зерновых хлебов, не опустошала владений и не притесняла ра’иятов. С толпою караунов, которых разместили в окрестностях Джама, он из Радкана перекочевал в Шутуркух, чтобы там летовать. Там он с царевичем Байду, эмиром Нурином и другими военачальниками, которые прибыли,[512] предавался пирам и вину и оказывал им милости. В это время от дозоров пришло известие, что показался враг. Державные знамена двинулись в Радкан, но слух тот оказался ложным. Вследствие постоянного питья вина [с Газаном] приключилась болезнь. Оттуда перешли в Хабушан и болезнь держалась почти сорок дней, а затем опять уступила прежнему здоровью.