Сборник летописей. Том III

Когда Газан прибыл в Нишапур, там находились эмиры Саталмиш и Мулай. Они примкнули к [Газану], и он двинулся в Мазандеран. Конюшие выронили из дорожного мешка собственную кольчугу [Газана], которая была весьма хороша и прекрасна. Несколько времени ее разыскивали, но она не нашлась. Причиною похода в Мазандеран было присутствие там царевича Хуладжу. Распространяли молву, что он заодно с Новрузом и Новруз писал по областям грамоты так: «по указу Хуладжу», «по повелению Киншу». Газан решил схватить Хуладжу раньше, чем он успеет соединиться с Новрузом. Как можно скорее он двинулся в путь, так что на пятый день по выступлении из Нишапура уже расположился в виду Шахрек-и Нов.[504] Эмир Кур-Тимур отделился, а эмиры мазандеранских дружин прибыли на служение. Хуладжу находился в виду Джурджана, близ Гурдагы. В пятницу 7 числа месяца раби’-ал-ахыра [30 IV 1289] [Газан] устремился на Хуладжу. Не доходя до его лагеря, [дружины] подняли боевой клич и крик. У Хуладжу болели ноги, и он, не надев сапог, вышел с луком и стрелами[505] и ударился в бегство. Когда воины добрались до его палатки, то его не нашли. Эмиры Мулай и Баянджар пустились в погоню за ним, поймали его близ Сенг-и Савада и доставили обратно, а лагерь его разграбили. Когда его привели на служение к [Газану] и стали допрашивать о делах Новруза, он отрицал и говорил: «Мне-де об его делах неведомо и я с ним заодно не был. Никогда у меня таких помыслов не бывало». Газан в тот день расположился в окрестностях Джурджана, а на другой день отправил Хуладжу под присмотром Бай-Тимура на служение к Аргун-хану. Пробыв [там] один день, Газан учинил смотр дружинам и двинулся оттуда на Хабушан, Тус и Радкан для отражения Новруза, так что на седьмой день уже расположился в Султанмайдан-и Кялидар, [пройдя] почти восемьдесят фарсангов. К концу дня от дозоров пришло известие, что вдали чернеется вражеская рать. Было приказано, чтобы все войско изготовилось к бою, а мятежники, когда увидели издали победоносное войско, удалились в Радкан. Державные знамена ту ночь ночевали в Султанмайдане. Прошел сильный ливень, так что большая часть панцырей и конских доспехов попортилась. Наутро 15 числа месяца раби’-ал-ахыра [8 V] державные знамена направились на Новруза в Радкан. В предполуденный час в местности Инчгесу им случилось сойтись с Новрузом, и с обеих сторон построили ряды. Победоносное войско со страшной отвагой ринулось на них [врагов] и крепко билось, в особенности эмир Кутлугшах. А с той стороны стойко держались Киншу, Новруз и Текнэ. В конце концов в дружинах этой стороны проявилась слабость, и они стали отступать. Державные же знамена стойко держались на своем месте. [Газан] приказал эмирам Кутлуг-шаху, Саталмишу и Сутаю собрать дружины, но сколько они ни силились, не было мочи повернуть их обратно. Тогда благословенные знамена двинулись по Аргиянской дороге в Джувейн, а вслед [за ними] подоспели военачальники Уйгуртай-Газан и другие. Из всей округи Джувейна ни одна душа не явилась на служение к [Газану], кроме михтара Наджиб-ад-дина Фарраша. Как только [Газан] прибыл к Зирабаду, он [Наджиб-ад-дин] вышел [к нему], соблюл добрый обычай служения, поднес прекрасных лошадей и оказал разного рода достойные услуги. Государь ислама, когда воссел на царский престол, разумеется, обласкал его по справедливости, выказал ему полное благоволение, |A 245b| принял в число своих приближенных, подарил ему деревню Зирабад, которая была инджу, пожаловал ему тарханную грамоту, доверил ему должность казначея, отдал ему, детям его и потомкам место мутаваллия ханкаха, который построил в деревне Бузинджирд, [в одном] из уездов Хамадана. Это прекрасное и большое здание, которому он отказал множество поместий и недвижимости на богоугодные дела.[506] [Наджиб-ад-дин Фарраш] был окинут взором царской милости и благосклонности, и да не будет скрыто, что каждый, кто сослужит царям добрую и похвальную службу, обретет ее плоды и пользу и в глазах прочих будет иметь почет и уважение. Он и поныне, [т.е. в] пору Олджейту, ‛да увековечит господь его власть’, исправляет эту должность с почетом и уважением и, по-прежнему, он человек честный, порядочный, доброго нрава, похвального образа жизни и великодушный, так что достоин царской службы. Постоянно он творит добрые и богоугодные дела и множество благочестивых и ученых людей и людей других разрядов обрели покой его щедротами.