Сборник летописей. Том III

После того как Газан-хан признал единобожие, и эмиры, согласно последовав за ним, приняли мусульманство, и они стали заниматься служением богу, от Байду прибыли гонцы, некий Кутлугшах и главный шейх[575] Махмуд, и повели всякие вздорные и дурные речи. Шейх Махмуд, найдя удобный случай, прямодушно доложил Газан-хану слова эмиров, которые находились при Байду, и представил письма каждого из них. В ответ он получил алтун-тамги. На третий день им дали разрешение удалиться. Когда шейх Махмуд вернулся обратно и доставил алтун-тамги тем людям, они сразу от души пожелали победы государю ислама и искренне стали с ним заодно. Поскольку Садр-ад-дин Зенджани не мог извлечь пользы из царствования Байду, вследствие того, что должность везира отдали Джемал-ад-дину Дестджердани, он стал толкать Тогачара на путь непослушания и противления. Козней его опасались, [а потому] сделав ему значительные пожалования и дав [ему] ярлык и пайзу, его назначили на управление Румскими владениями. Когда он тронулся в путь, то из области Хаштруд отправил свой лагерь и приверженцев в Тебриз с эмиром Яглаку, который следовал в его сообществе, а сам налегке под предлогом того, что хочет [попросить] взаймы денег, направился в Серав. Этой дорогой он пошел в Гилян. Из Сугурлука, во время следования в Рум, он отправил в Казвин к своему брату Кутб-ад-дину с объявлением этого замысла Менгли, который был его старым слугою и поверенным его тайн. Он [Кутб-ад-дин] тоже под каким-то предлогом, выйдя из города, направился в Гилян и примкнул к брату. Вместе они отправились на служение к государю ислама Газан-хану и в Фирузкухе удостоились лобызания праха перед его высочеством. В присутствии эмира Новруза, который совсем недавно прибыл из Хорасана, они ввернули приятные слова от лица Тогачара. Поскольку Новруз привел в порядок и готовность войска, вышел указ, чтобы все войска собрались вместе. Обстоятельства эти произошли в месяце шаввале. Так как Байду боялся и не знал, что делать, он еще раз подослал Кутлугшаха с обманными речами. Государь ислама из чрезмерной проницательности понял, что тут не без козней и коварства. Он приказал раздеть его догола и ударами палок и дубинок разузнал от него картину обстоятельств. Он [Кутлугшах] досконально рассказал о всех делах Байду, его эмиров, его войска и их замыслах и сказал: «Меня-де послали разведать, пойдете ли вы в ту сторону или нет». Тогда вышел указ, чтобы его, заковав, заточили в крепости Устунабенд [на реке] Хаблеруд. В пятницу, в середине месяца шавваля, державные знамена благополучно направились в Рей. В передовом отряде тронулись в поход эмиры Новруз и Кутлугшах. Новруз, как было в его обычае, распускал молву о многочисленности войска. Когда государь ислама дошел до Хаблеруда, эмир Чобан и Курумиши-гурген сын Алинака, бежав от Байду, удостоились чести явиться служить [государю]. Государю ислама их прибытие пришлось весьма по душе, он счел его за счастливое предзнаменование, пожаловал их и одарил их кафтанами, шапками и поясами с драгоценным набором. Выступив |A 253b| оттуда, [Газан-хан] расположился у реки Кухэ[576] и простоял [там] несколько дней. Эмиры Чобан и Курумиши доложили: «Ежели-де государь ислама нас пожалует, то мы поусердствуем и присоединимся в передовом отряде к старшим эмирам Новрузу и Кутлугшаху». Государь позволил им, и они примкнули к эмирам. Затем государь ислама Газан-хан оставил там Булуган-хатун, хорасанку, и тронулся вслед за эмирами. Когда он дошел до Акходжи [близ] Казвина, от Новруза прибыл Арга-битикчи брат Бугдая-ахтачи, и показал, что эмиры Тогачар и Бугдай, отделившись от Байду, пристали к Новрузу с намерением служить государю ислама. Оттуда государь двинулся по дороге на Седжас, а с той стороны на служение к [государю] явились царевич Харбандэ и царевич Ильдар. Когда [Газан-хан] пришел в Бехистан на берегу |S 553| Сефидруда, на служение прибыли эмиры Доладай-эюдэчи и Ильтимур сын Хандукура с несколькими другими. Выступив оттуда [Газан-хан] остановился в Юзагаче и стал дожидаться эмиров Новруза и Кутлугшаха, которые ушли по следам Байду и Тугела в сторону Нахчувана и Аракса. После этого [Газан-хан] прибыл в Уджан. От Новруза и Кутлугшаха приехал эмир Баянджар [с вестью]: «Схватив Байду, его доставили из пределов Нахчувана в Тебриз, а он говорит, что у меня-де есть к государю одно-два слова. Каков будет указ?». Государь по своей прозорливости понял, что у него дельных слов нет, а что он ищет [только] предлога. [Поэтому] вышел указ, чтобы его не доставляли к его высочеству, а там же и прикончили бы его дело. Байду вывезли из Тебриза и, прибыв в Баг-и Нейкеш, там же прикончили его дело в среду 23 числа месяца зи-л-ка’дэ 694 года [4 X 1295]. Пришло в действие постановление указа о том, чтобы в стольном городе Тебризе, Багдаде и других городах ислама разрушили все храмы бахшиев, кумирни, церкви и синагоги. За эту великую победу мусульмане в благодарность [богу] выполнили полагающиеся действа, потому что всевышний господь людей [мусульманской общины] предшествующих времен не доводил до [исполнения их] заветного желания. После этого государь ислама двинулся в столицу Тебриз, и Садр-ад-дин Зенджани, который для устройства разных дел раньше отправился в этот город, выехал навстречу до ...[577] Он хотел показать свой сан народу, проявлял дерзость и докладывал [государю], сидя верхом на лошади. Эмир Мулай, который в тот день нес охранную службу,[578] стоял при нем [государе] телохранителем, два раза говорил ему: «Такой способ — не твой путь, не делай дерзости». Садр-ад-дин не обращал на это внимания. Мулай несколько раз ударил его по голове плетью и прогнал. По этой причине и по некоторым другим причинам, дело Садр-ад-дина испортилось. Государь ислама в среду 23 числа месяца зи-л-ка’дэ[579] [4 Х] со всем возможным величием расположился в виду Тебриза, в благословенном дворце в [местности] Шам. Илчидэя-кошчи согласно указу, не допросив, казнили, и то, что принадлежало ему [Газан-хан] отдал Булуган[-хатун], хорасанке. После этого прибыли Новруз и Кутлугшах, приехали из Сугурлука Булуган-хатун и другие жены и пировали в Кушк-и Адилийе. Допросили Кунчукбала и Чечека. Кунчукбала в отмщение за кровь Акбукая казнили. Оттуда [Газан-хан] двинулся в Каратепе. Чечека били палками, а Тудаджу освободили. Эмира Нурина послали с войском в Хорасан и Мазандеран. [Газан-хан] снова возвратился в Тебриз, и кликнули клич, чтобы все соблюдали свой путь, друг друга не обижали, не раздували смуты и беспорядка и без берата с алтун-тамгой ни одной душе не давали бы и данека денег. Мир и миряне благодатью справедливости государя ислама и преуспеянием его правосудия обрели строй и порядок и полный покой. Дальние и ближние, турки и тазики стали возносить молитвы за изо дня в день растущее счастье и в благодарность за такое огромное божеское благодеяние подали безмерную милостыню. Из-за завесы потустороннего мира вестник счастья подал голос: