Сборник летописей. Том III

[Газан-хан] посоветовался с эмирами Новрузом, Нурином и Кутлуг-шахом, но они не видели проку в той встрече, да и звездочеты доложили, что день несчастливый. [Газан-хан] послал к Байду Сутая и Тук-Тимура: «Сегодняшний день, по словам звездочетов, несчастливый, да и вечер близок. Завтра поутру друг с другом увидимся». Эмирам Новрузу и Тук-Тимуру он приказал, чтобы они обождали, рано утром поехали бы к Байду, уладили дела о владении и отправили в путь ставки. Вечером, когда во всех жилищах зажгли огни, он благополучно пустился в дорогу и так погонял, что наутро переправился уже через Сефидруд. Находившиеся там военачальники примкнули на служение. [Газан-хан] выступил по дороге на Дих-и Минар и вечером расположился в Зенджане. На другой день из [рибата] Мусаллям он послал к Байду Кур-Тимура: «Мы-де идем в Демавенд, а эмиров Новруза и Тук-Тимура оставили там. Ты должен сдержать свое слово, отправить ставки и жен, а с владением решить по уговору». Оттуда [Газан-хан], пройдя Кунгуруланг, дошел до Кереруда, который монголы называют Турканморен. Там прибыл на служение Кяшхер[567]-бахши и доставил известие от Байду: «Была-де такая надежда, что мы возобновим свидание и в собеседовании немножко попривыкнем друг к другу, но раз царевич уехал, то само собою так лучше. Теперь нам обоим надо держать слово». Государь в сопровождении его [Кяшхер-бахши] послал обратно Ибрахима-шукурчи и известил Байду: «Надобно, чтобы ты поскорее отпустил Новруза, Тук-Тимура и Кур-Тимура, как только они покончат дела».

Оттуда [Газан-хан] направился в Демавенд и там провел то лето, а когда эмиры Новруз, Тук-Тимур и Кур-Тимур возвратились обратно и [оказалось, что] Байду привел недопустимые отговорки на счет устройства дел, владения и отправки хатун и ставок и слова своего не сдержал, то это обстоятельство возбудило негодование государя, и он приказал, чтобы все эмиры с дружинами отправились на пастбища для подкорма лошадей.

Дела же Новруза и прочих сложились так. Когда они прибыли к Байду и попросили дать ярлык на постановленные владения и отправить хатун и ставки, Байду, вследствие возвращения государя, испугался и их задержал. Он выслал вслед за [Газан-ханом] в передовом отряде Кунчук-бала, Доладая и Илчидэя, а сам выступил на другой день. В среду 9 числа месяца раджаба [25 V] они переправились через Сефидруд, а в пятницу 11 раджаба послом приехал Кур-Тимур. Эмиры помаячили в виду Шервияза, вернулись оттуда обратно и соединились с Байду в окрестностях Седжаса. В понедельник 14 числа [30 V] они продвинулись до холма Шервияз и повернули оттуда назад. Байду посовещался с эмирами, как лучше поступить с Новрузом и Тук-Тимуррм. Они в один голос отвечали: «Им-де наносить вреда нельзя». Только Тугел, который жаждал крови Новруза, сказал: «Новруз — прибежище и опора Газана, его должно убить». Но Тогачар и прочие эмиры из родства и дружбы не позволили. Тугел на это обиделся, ушел и отправился в Грузию, где было его стойбище, и не возвращался до события[568] с Байду.

Поскольку Тогачар, вследствие противодействия, которое ему оказывал Тудаджу, возымел отвращение к царству Байду, да еще и Садр-ад-дин из-за того, что ему не выходила должность везира, подстрекал его в этом смысле, он сговорился с Новрузом о поддержке дела Газана. Он научил Новруза, чтобы тот там проявил уступчивость и принял какое-нибудь условие. Затем он наставил и убедил его в том, чтобы он с ними заключил союз и обязался прислать Газана связанного. По этой причине он получил разрешение вернуться обратно и был отличен |A 252а| многочисленными пожалованиями, а сыну его Султан-шаху со стороны Байду была пожалована должность эмира в Иезде и для него выписали берат на Иезд на десять тысяч динаров. Во вторник 15[569] числа месяца раджаба 694 года [31 V 1295] Новруза, Тук-Тимура и других послов отпустили. На другой день вернулся назад Ильчидэй, ходивший вдогонку за Газаном, и Байду, свернув в сторону, отправился в Сугурлук. В субботу 19[570] числа месяца раджаба [4 VI] он расположился в большом юрте в Сугурлуке. Аминь.

Рассказ о раскрытии благословенной груди государя ислама Газан-хана светом принятия им и эмирами истинной веры и предания себя богу в присутствии шейх-задэ Садр-ад-дина Хамави из Джувейна, ‛да будет вечно его благоденствие’