Сборник материалов Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников

— Около 300.

Все это делалось по приказу генерал-майора Ремлингера, который был прочитан в декабре 1943 года.

Подсудимый Янике пытается оправдать себя тем, что до приказа Ремлингера он якобы не занимался расстрелами гражданского населения. Но под перекрестным опросом вынужден признать, что и расстреливал мирных жителей, и сжигал дома, и угонял на каторгу в Германию советских людей, и грабил их имущество.

Из показаний Янике выясняется руководящая роль Ремлингера в чудовищных зверствах, которые творились на временно оккупированной территории Ленинградской области.

Допросом Янике заканчивается вечернее заседание.

Утреннее заседание 29 декабря.

Утреннее заседание Военного Трибунала началось с допроса подсудимого Скотки.

Сын ярого фашиста-эсэсовца, Эрвин Скотки с 1935 года состоял в «Союзе гитлеровской молодежи», где готовился к роли «завоевателя мира», проходил военную подготовку и усваивал бандитскую мораль бесноватого фюрера:

— Мы стреляли там по тарелкам, — невинно заявляет Скотки.

А через минуту фашистский выкормыш под возмущение всего зала говорит:

— Нас учили, что Россия является некультурной страной, поэтому ее надо культивировать...[138]

Для чего Скотки тренировался в стрельбе и какую «культуру» он нес в нашу страну, наглядно показывают материалы следствия. Скотки принимал активное участие в зверских налетах гитлеровских карателей на мирное советское население. Только в районах Псков—Луга и Остров—Опочка каратели сожгли более 20 деревень. В огне погибли деревни Букино, Подборовье, Милютино, Мараморка, Борки, Новоселье, Трошкино, Ростково, совхоз «Андромер» и другие. И всюду с охапками соломы и факелами усердствовал Скотки. Палачи беспощадно расстреливали женщин, стариков, детей. И каждый раз Скотки выпускал по беззащитным очереди из своего автомата. Только в перечисленных деревнях Скотки лично сжег около 40 домов и расстрелял свыше 30 советских граждан.

А ведь Скотки побывал со своей бандой еще в деревнях Мачково и Сегелицы и во многих других деревнях возле Пскова, возле Луги, возле Плюссы и Порхова. В одном месте он застрелил 15 русских женщин и детей, а в другом — 20, в третьем — еще больше.

Сначала подсудимый пытается утверждать, что он участвовал только в перестрелках с партизанами. Но председательствующий напоминает Скотки его показания на предварительном следствии, когда тот заявил: «Я расстреливал все советское население, которое попадалось мне по пути, причем я стрелял в каждого, независимо от пола и возраста».

Председатель: Вы подтверждаете, свои показания?

Скотки: Да, подтверждаю, людей я расстреливал.

Государственный обвинитель: Вы подтверждаете, что расстреливали мирное советское население?

Скотки: Да.

И вслед за этим Скотки рассказывает, что приказы о расстрелах стариков, женщин и детей приходили в батальон «особого назначения» из Пскова, за подписью подсудимого генерал-майора Ремлингера[139]. Вспоминает Скотки и конкретные приказы о сожжении деревень и расстрелах мирного населения, отданные подсудимым Штрюфингом и Визе. По этим приказам было сожжено 8 деревень и расстреляно 80 человек. Скотки лично видел, что Штрюфинг расстрелял не то 6, не то 8 человек. Визе потребовал еды в одном доме и, получив отказ, расстрелял всю семью.

Допрос вновь выясняет преступные действия самого Скотки. На поставленные в упор вопросы гитлеровский бандит вынужден признавать свои кровавые злодеяния. Он с тупым напряжением вспоминает даты, названия и цифры. Цифры, от которых стынет кровь и содрогается сердце.

Вот голый перечень фактов из показаний Скотки:

— Вблизи Плюссы была деревня, в которой убито 100 человек и часть сожжена.

— Я принимал участие в уничтожении 120 землянок между Псковом и Лугой в декабре 1943 года. Мы подрывали землянки, в которых находилось гражданское население, подрывали минами или гранатами. Мы находили землянки, выгоняли из них жителей и расстреливали, а тех, которые не выходили из землянок, забрасывали гранатами или взрывали минами.

— В апреле 1944 года мы совершили такую же операцию в районе Плюссы.