Сборник новелл 'На полпути в ад'

Генри словно выполз из глубокого колодца на нечто вроде твердой почвы. Пейзаж вокруг него нисколько не походил на тот, что остался внизу, а напоминал индийский рай, изобилующий лесистыми долинами, беседками, ибисами и всякой всячиной. Однако изумление и восторг Генри были вызваны не столько прелестями ландшафта, сколько присутствием некой юной особы в одной из беседок, а беседка по странной случайности была наводнена венками, балдахинами и пологами, заросла зеленью и пестрела цветами, испускавшими дурманящий аромат. Девушка, являвшаяся, бесспорно, не кем иным, как гурией, обворожительным существом в крайне легком одеянии, явно ожидала Генри и приветствовала его с экстатическим пылом.

Генри, достаточно любвеобильный по природе, обвил руками шею девушки и пристально посмотрел ей в глаза. Они были поразительно красноречивы. Они, казалось, вопрошали: "Отчего бы и не побаловаться, пока светит солнышко?"Идея пришлась Генри весьма по вкусу, и он запечатлел на губах девушки длительный поцелуй, со смутным и беззаботным неудовольствием подсознательно отметив доносившиеся снизу завывания и вопли жены.

"Если у человека есть хоть капля такта или деликатности, - подумал он, - разве он позволит себе завывать и вопить в такую минуту?" И тут же перестал думать о жене.

Нетрудно вообразить его разочарование, когда сладостные объятия, в которых он покоился, вдруг разомкнулись. Он обернулся: перед ним предстала жена, доведенная до исступления, багровая от ярости, с демоническим гневом в очах, с зажатым в зубах страшным ятаганом.

Генри попытался встать, но жена опередила его и, не успел он спустить на пол левую ногу, угодила ему огромным зазубренным острием в филейную часть, в результате чего Генри не осталось ничего другого, как пасть ниц к ее ногам.

- Побойся бога! - вскричал он. - Это же фокус. Часть представления. Не принимай это всерьез. Помни о публике. Представление должно продолжаться.

- Оно и будет продолжаться, - заверила доблестная половина, полоснув его по рукам и ногам.

- Ох уж эти зазубрины! - вскричал Генри. - Сделай одолжение, милочка, прошу тебя. Поточи лезвие о какой-нибудь камень.

- Для тебя, аспида, и такое слишком хорошо, - ответила жена, не переставая разить и кромсать. Очень скоро Генри остался без конечностей.

- Ради всего святого, - взмолился он, - не забудь пассы. Дай я тебе все объясню еще раз!

- К черту пассы! - сказала жена и последним взмахом снесла ему голову; голова покатилась как футбольный мяч.

Жена, не мешкая, собрала разрозненные останки бедняги Генри и побросала их вниз под аплодисменты и смех толпы, более чем когда-либо убежденной, что все это делается при помощи зеркал.

Затем супруга схватила ятаган и хотела было последовать вниз за мужем, не из мягкосердечного намерения вновь собрать несчастного, а с целью полоснуть еще разочек-другой по наиболее крупным кускам. Но тут она почувствовала на себе чей-то взгляд и, обернувшись, увидела божественного юношу с внешностью магараджи высшей Касты, совершеннейшего Родольфо Валентине {Валентине Родольфо - итальянский актер и танцор, кинозвезда Голливуда в 20-х годах, чье имя стало нарицательным для обозначения мужской красоты.}, в глазах которого явственно можно было прочесть слова: "Лучше возлечь на ложе страсти, чем воссесть на электрический стул".

Эта идея предстала перед женщиной во всей своей неоспоримой убедительности. Она помедлила лишь для того, чтобы просунуть голову в отверстие и крикнуть: "Вот что ожидает свинью мужа, который изменяет жене со скотиной туземкой", а потом смотала канат к себе наверх и вступила в беседу с соблазнителем.

Вскоре на место происшествия прибыла полиция. Вверху не было ничего, кроме воркующих звуков, словно там в свадебном полете кружили горлицы. Внизу в пыли валялись куски тела Генри, их уже облепили мясные мухи.

Толпа объяснила полиции, что это всего-навсего фокус, он делается при помощи зеркал.

- Вот как, при помощи зеркал? - сказал сержант. - Похоже, что об этого бедолагу разбилось самое большое из них.

НА ДОБРУЮ ПАМЯТЬ

Перевод. Ливергант А., 1991 г.

Молодой человек быстрым шагом поднялся по тропинке из долины в гору, где, утопая в зелени, ютилась деревушка. Его взгляду открылись пруд, утки, выкрашенный белой краской придорожный трактир с качающейся вывеской-словом, все привычные атрибуты уютной, чистенькой, тихой горной деревушки, каких так много в Сомерсете.

Дорога, а по ней и молодой человек прошли по самому краю обрыва мимо белой калитки, за которой в глубине большого фруктового сада из зарослей кустарника поднимался ладный домик с видом на раскинувшуюся внизу долину. Необычайно доброжелательный на вид старичок копался в саду. Когда прохожий - Эрик Гаскелл - подошел к калитке, старичок поднял голову.

- Доброе утро, - сказал он. - Чудесное сентябрьское утро!

- Доброе утро, - ответил Эрик Гаскелл.

- Сегодня достал свой телескоп. Я теперь редко спускаюсь в долину. Назад взбираться тяжело стало. Вид из окна да телескоп выручают. С их помощью вроде бы знаю, что происходит вокруг.

- Что ж, это хорошо.

- Еще бы. Вы мистер Гаскелл?