Сборник работ. Девяностые

Вообще же 16 летчиков после тяжелых ранений продолжали воевать — Борис Ковзан после тарана был тяжело ранен в голову, лишился глаза, Иван Леонов остался без руки, 12 человек лишились ног.

Печально то, что жертвенность чаще всего прикрывала бездарность полководцев, чью-то неповоротливость, растерянность или просто разгильдяйство. Не все летчики-герои теряли ноги в небе, в бою, губил и земной быт.

О судьбе Леонида Георгиевича Белоусова написала в «Известия» петербургская журналистка Изольда Иванова.

«Летчики жили в напитанных водой землянках. В мокрых унтах поднимались в небо. На высоте ноги схватывало льдом. На земле унты размораживали в теплой воде — иначе не снять. По ночам преследовали жуткие боли, но Белоусов молчал, боялся, что отстранят от полетов. Однажды, сдирая с замерзших ступней командира шерстяные носки, техник увидел на подошвах лиловые пятна.

Госпитали, комиссии, приговор: запущенная гангрена, немедленная ампутация обеих ног. Белоусов от ампутации отказался. Пытались лечить — безуспешно.

Правую ногу ампутировали от самого бедра, левую — чуть ниже колена.

Самое невероятное — Леонид Георгиевич вернулся в авиацию, летал на «Лавочкине», дрался до конца войны».

Захватывая немецкие аэродромы, наши летчики с завистью рассматривали землянки врагов — уют, тепло, электрические движки, отопители.

Еще за полгода до войны немецкий генштабист Кинкель докладывал: «Сила Красной Армии в непритязательности, закалке и храбрости солдата». Кажется, мы и сами всегда гордились этой непритязательностью, пока, наконец, недавно, благодаря телевидению, не увидели вблизи наших оборванных, голодных, завшивевших солдатиков в Чечне, пока не увидели умирающих от дистрофии дальневосточных русских моряков.

Бывший безногий летчик Леонид Георгиевич Белоусов получил звание Героя только в 1957 году. Случайно. Ехал в поезде и стал отстегивать «ноги». Соседом оказался журналист. Появилась статья в «Правде».

Белоусов здравствует и поныне. Совсем недавно, 3 марта, ему исполнилось 88 лет. Судя по всему, живет в нужде. Петербургская журналистка лишь намеком сообщает о бездушном отношении собеса к Леониду Георгиевичу. Дело в том, что «эту тему Белоусов просит меня более не поднимать. У него мудрое отношение к жизни и одно желание — уйти из жизни, никого не обременяя».

Вот вам рыцарь и герой. Узнав всю правду о нем, станут ли наши дети сильнее любить Родину, как того желает вдова замученного в советской тюрьме известинского члена редколлегии?

* * *

Конечно, никакие они не «маресьевцы».

Речь в «Юрочке» шла о том, что герои-летчики Отечественной войны были наследниками своих предков первой мировой. Если советские герои воспеты, то русские — прообраз, первоисточник — забыты: корнеты и сотники, штабс-капитаны и поручики, присягавшие царю и Отечеству.

В той, 1-й мировой, в той, по сути, зарождавшейся авиации Георгиевский кавалер корнет Юрий Гильшер был не единственным безногим летчиком. И не первым.

А кто был первым? — школьное ревнивое любопытство: русский, англичанин, немец? Какой безумный инвалид взмыл в небо, как птица с подрезанными крыльями?

Имя Александра Северского всплыло в подробностях неожиданно. О нем сообщил редакции Л.Эгенбург, в военно-морском прошлом стрелок-радист, затем — авиаконструктор.

«В СССР публикации об Александре Северском запрещались, о нем знали лишь считанные историки авиации, и то — из зарубежной литературы. Даже сталинский лауреат Б.Полевой не осмелился назвать фамилию Северского, хотя именно его он упоминает в своей «Повести о настоящем человеке».

Л.Эгенбург всю жизнь занимается историей авиации. Четыре года он собирал материалы о Северском, в одном из американских журналов, в каком уже не помнит, разыскал фотографию легендарного авиатора, которую вы видите.