Сборник работ. Девяностые

Нынешним запоздалым бабьим летом, если точно, в понедельник, 7 октября, я направился на могилу летчика, это Московская область, Подольский район. Я знал ее когда-то, давно не был, пришлось поплутать. Подгнившие поперечные дощечки мостика через ручей, заросли сухой, жухлой крапивы, еще мостик и крапива, снова мостик и крапива, и только потом, когда я перебрался через овраг, на склоне его открылось печальное и величественное зрелище — одинокая могила, в синей ограде серый обелиск со звездой.

Если бы в ту 1-ю мировую войну не было такой паники и нашелся вагон для отправки тела Юрия Гильшера, корнет вполне мог быть похоронен здесь, на родине своего подмосковного детства. Место, удаленное от городских подозрений и доносов. Вдали от людей. В окружении берёз и осин — завидная тишина и спокойствие.

Надгробная плита была завалена желтыми берёзовыми листьями. На обелиске надпись: «Летчик Николай Буров. 1920 — 1941. Погиб при выполнении боевого задания».

Обелиск оказался картонный, покрытый стальной пыльцой. Я дотронулся до него пальцем, он закачался, но устоял.

Поминальный стол со скамьей был рядом. Полусожженный коробок спичек, обертка шоколада «Алёнка».

А вот надпись на поминальном столе: «Здесь были мы 626 и 49-я школы. Громов блюёт и ругается матом, поет рэп, танцует слэм, выё…вается. 6.10.96».

Значит, они были вчера.

1996 г.

Русский американец

В конце осени минувшего года в «Известиях» (№208) была опубликована заметка «Юрочка» — о безногом летчике Георгиевском кавалере Юрии Гильшере, погибшем в первую мировую.

Странно, что скромная заметка вызвала отклики. Видно, допекла сегодняшняя жизнь, если глоток чистого воздуха издалека принес что-то вроде утешения.

«Вам пишет дочь члена редколлегии «Известий» Кривицкого Матвея Мироновича, погибшего после второй пытки в 1938 году.

Сама я добровольно ушла защищать Родину в 1941-м, дошла до Варшавы и вернулась инвалидом войны.

Прочитала, и стало мне больно: как же плохо мы знаем своих героев. Когда-то давно в «Крымской правде» писали о «крымском Маресьеве», молодом летчике, который потерял в бою ноги и летал на протезах. До ранения он летал в полку знаменитого Бориса Сафонова. Когда он вернулся на фронт без ног, командир полка был сбит, и летчик дал клятву «наказать» этого фашиста. Немецкий ас и наш летчик встретились в небе, фашист спасся на парашюте. В плену он попросил показать летчика, сбившего его. Показали, не поверил: «Мальчишка». «Мальчишка» завернул брюки, показал немцу протезы и рассказал подробности боя.

К сожалению, не помню фамилию Героя, только знаю, что после войны он работал трактористом.

Мы хотим, чтобы наши дети любили Родину, как любили ее мы, но перестали рассказывать им о наших героях. Спросите, кто знает о партизане Смирнове, юноше, которого фашисты распяли на кресте как Христа, или о начальнице женской полиции в Смоленске — нашей связной. Самое страшное для нее было присутствовать при пытках, некоторые знали, кто она такая, но никто не выдал. О ней рассказал писатель Бирюков, который и сам стал героем: закрыл телом прорванную плотину, держался пока не пришла помощь, а потом остался прикован к постели до конца жизни.

Побольше было бы рыцарей, легче было бы жить».

За подробности рассказанного Ф.Кривицкой не ручаюсь, но фамилию летчика сообщу — Захар Сорокин, гвардии лейтенант. Оставшись без ног, он сбил 12 самолетов.