Сборник работ. Девяностые

Показания вроде невинные, но важные. На рубеже тридцатых был тяжелейший жилищный кризис. А в Ленинграде и Москве — в особенности. Максимум, на что могла рассчитывать скромная семья Николаевых из четырех человек, — две небольшие комнаты в коммуналке. Они же жили в роскошной трехкомнатной квартире нового дома. Значит, существовал очень крупный партийный покровитель семьи, точнее, ее, жены. В Ленинграде был голод, а у них — полный стол. Милда приобретала продукты, одежду для себя и детей в недоступном Торгсине, где расплачиваться надо было либо валютой, либо золотом или драгоценностями, а если уж деньгами, то бешеными. Откуда деньги? Мать Николаева, если помните, — уборщица в депо, Милда — из крестьянской семьи. К этому времени, 14 ноября, брат Николаева, Петр Алексеевич, командир отделения батальона связи в Ленинграде, растратил 30 рублей, выданных на покупку трансформатора и, опасаясь наказания, дезертировал, исчез. Брат Милды, Петр Петрович, счетный работник 8-го отделения милиции Ленинграда, в апреле того же 1934 года за растрату был осужден и отбывал наказание на Дальнем Востоке.

Покровитель, покровитель…

Поразительная деталь — в «деле» отсутствует самое элементарное — план места преступления. А в протоколе допроса Милды Драуле исчезли листы с указанием места ее задержания, объяснения причин ее взятия.

Где была в момент убийства?

Наверняка знал о том, где была в этот момент Милда, как знал и многое другое, оперативник УНКВД М.В. Борисов, сопровождавший Кирова по коридору. Но показания на этот счет дать не успел. Буквально на второй день, 2 декабря 1934 года, в 10 часов 50 минут по дороге в УНКВД Михаил Васильевич Борисов погиб в дорожной аварии…

Запись Николаева в дневнике, она относится к жене: «М., ты бы могла предупредить многое, но не захотела».

Юрий Николаевич Жуков:

— Знаете ли вы, что последний свой отпуск Киров и Милда провели в одни и те же дни? Ушли — день в день и вернулись — день в день. Она уехала и бросила на Николаева обоих детей — Марксу было семь, а Леониду — три года.

Я убежден, что убийство совершилось на почве ревности.

Киров обожал женщин. Старые ленинградцы, вопреки легенде, не очень его любили.

— А как же съезд победителей, голосование?

— Я не нашел документов, подтверждающих факт голосования за Кирова. А расстреляли их в 1937—1938 годах. Это были уже другие события, с Кировым не связаны.

— Значит, Сталин непричастен?

— Нет. Он просто воспользовался этим убийством. Три дня следствие разрабатывало именно бытовую версию убийства. Но Сталин съездил в Ленинград, четвертого декабря уже вернулся в Москву, и с этого дня следствие развернулось в другую сторону. У Сталина открылись свои планы.

Понятно также, почему всесильный Хрущев не смог ничего выжать из убийства Кирова.

* * *

Я не согласен с Юрием Николаевичем Жуковым лишь по частности. Знаю старых ленинградцев, которые очень тепло относились к Кирову. Да и мои собственные родители, загнанные далеко на север, там, на Кольском полуострове, в деревянной деревеньке не просто любили Кирова — они его боготворили.

Но это ничего не меняет по сути.

Просто не хотелось бы без нужды и доказательств превращать этого человека в заурядного ловеласа. Он жил с женой, при них была сестра жены. А детей не было. В каждой семье свои сложности — что и как, мы не знаем.

Кирова, как прежде, безумно жаль.

…Но мне не меньше жаль и несчастного Николаева, вместе с которым расстреляли всю его родню, как и родственников Милды с ней вместе. Мне жаль несчастного Николаева, потому что каждый человек, даже самый ничтожный, имеет право на свою неприкосновенную личную жизнь.

Эхо одиночного выстрела

…Сталин — Киров. Почему непричастный к убийству Сталин именно это событие использовал для начала открытой борьбы со своими политическими противниками? Второй вопрос исторически еще важнее: можно ли считать ленинградское убийство отправной точкой массовых репрессий?

* * *

Германская версия у историка Жукова рассматривается как вторая по значимости, маловероятная. Мне же она кажется вполне реальной и вполне уживающейся вместе с бесспорной бытовой версией убийства на почве ревности.

Обезоруживает достоверный, добытый уже мною факт. Едва городское радио сообщило об убийстве Кирова, не назвав даже фамилии Николаева, как тут же консул Германии Рихард Зоммер исчез, испарился. Рано-рано утром 2 декабря он покинул пределы СССР, уехал в Финляндию. Можно сказать — бежал, потому что даже не уведомил о срочном отъезде уполномоченного Наркомата иностранных дел, что являлось обязательной процедурой.

Видимо, именно этот факт навел чекистов на международный след. Выяснилось, что Николаев несколько раз посещал германское консульство, затем в магазине Торгсина оплачивал покупки дойчмарками.

Связь Николаева с германским консульством относится к самому последнему времени, когда он был исключен из партии, потерял работу и тяготился «отсутствием возможности помочь семье» (Милда Драуле).

Из протокола допроса Николаева 6 декабря: