Сборник работ. Девяностые

«По восстановленной надписи на документе, хранившемся в пластмассовом футлярчике, который Вы обнаружили при вскрытии братской могилы, было установлено, что данный документ принадлежал ст. сержанту Реутову Григорию Васильевичу.

Реутов Г.В. проходил службу в должности воздушного стрелка-радиста в 207 авиавоздушном полку. …Вместе с ним на самолете были капитан Маслов Александр Спиридонович, лейтенант Балашов Владимир Михайлович и младший сержант Бейксбаев Бахтурас…

п.п. Зав. Административным отделом ЦК КП(б) Белоруссии — Перепелицын».

Когда читаю «СЕКРЕТНО», «ОТПЕЧАТАНО 1 ЭКЗ.», кажется, что все происходит не на советской земле, не в окружении советских людей, а в глубоком тылу врагов.

Дата ответа, заметьте, — 13 декабря. Полгода, видимо, думали: отвечать — не отвечать.

Юбилейные дни давно прошли.

Перезахоронение останков все же состоялось. В 1952-м. Не так пышно, как предлагали, но все же с воинскими почестями, а главное, землю отдали ту, что предназначалась Гастелло: в центре Радошкович, в сквере — высокое, красивое место.

Было небольшое замешательство. Собравшиеся на перезахоронение окрестные жители свыклись с тем, что рядом с ними 11 лет была могила легендарного земляка, новое имя всплыло только в секретной переписке. Поэтому, когда райвоенком начал траурную речь: «…Останки героического экипажа Маслова…», «капитан Маслов…», многие подумали, что военком пьян или сошел с ума.

Софье Евграфовне пришло в Коломну извещение:

«…Обнаружились останки экипажа, героически погибшего 26 июня 41 г.

Среди них капитан Маслов Александр Спиридонович.

По показаниям местных жителей героический экипаж вёл мужественный бой, но будучи поврежденным, уже горящим, повел свой самолет в немецкую колонну войск, двигавшуюся на Минск. Останки героического экипажа перенесены в центр Радошковичей…»

Заметьте, трижды звучит слово «героический».

Если раньше из двух не вернувшихся друзей одного сочли Героем, а другого пропавшим без вести, то теперь они поменялись местами. Выходит, пропал без вести — Гастелло.

Могла ли власть смириться с этим?

Война после войны

С 1952 года Софья Евграфовна начинает получать пенсию на Ирину как на дочь погибшего.

Она пишет в Верховный Совет СССР, ей не ясны обстоятельства гибели мужа, как могла произойти путаница, и если экипаж Маслова действительно вёл себя героически, это должно быть как-то отмечено.

Письмо переправляется заместителю начальника Главного политуправления СА генерал-лейтенанту Л.И.Брежневу. Леонид Ильич направляет к Радошковичскому райвоенкому своего представителя. Представитель требует секретную бумагу из ЦК партии Белоруссии о том, что это действительно масловский экипаж, а не гастелловский. Подполковник Котельников секретную бумагу не отдает. Копию? Пожалуйста. Снимает для Брежнева копию.

«СЕКРЕТНО, ЭКЗ. №1

Заместителю начальника Главного политического управления СА генерал-лейтенанту Брежневу. г.Москва.

По предложению Вашего представителя, представляю копию сообщения ЦК КП(б) Белоруссии от 13.12.1951 года о составе погибшего экипажа капитана Маслова Алексея Спиридоновича…

Радошковичский райвоенком, подполковник Котельников».

Софья Евграфовна никакого ответа не получает.

Ее вызывают в КГБ и советуют держать язык за зубами.

Останки экипажа Маслова снова извлекаются из могилы в сквере и переносятся на общее кладбище. Перезахоронили скверно, небрежно — в именах, фамилиях и званиях четырех членов экипажа — шесть ошибок.

А на прежнем, красивом высоком месте в сквере, в центре Радошковичей возвели 70-пудовый бронзовый бюст Николаю Гастелло.