Сборник работ. Девяностые

На Монинском кладбище, недалеко от военно-воздушной академии, есть странные могилы. Помните репрессии первых месяцев войны — молодых генералов? Здесь, на Монинском кладбище, на могильных постаментах высечены имена: покоятся вместе, парами, — генерал-лейтенант Герой Советского Союза, командующий дальнебомбардировочной авиацией Проскуров Иван Иосифович и его жена; генерал-лейтенант, дважды Герой Советского Союза, помощник начальника Генерального штаба по авиации Смушкевич Яков Владимирович и его жена…

Не верьте надгробным камням. Здесь лежат только кремированные жены, а их мужья-генералы расстреляны и брошены в землю далеко отсюда. Где? Этого не знает никто.

Это возможно только у нас в России, нигде больше.

1997 г.

Комбат Сапрыкин не вышел из боя

В уникальной работе военного историка Анатолия Сергиенко есть неприятная знаменательная правда:

«По сути дела, я еще не встречал ни одной статьи, разоблачающей лжесвидетельство хотя бы одного гастелловского подвига».

Неужели за такое бесконечно долгое время, и военное, и послевоенное,— ни одной?

Выходит, «Известия» открыли эту печальную страницу. (Напомню: «Два капитана», «Известия» №№16 и 17 за 1997 год). И началось все, как это и бывает после настойчивого умолчания — с правофлангового, именем которого поименованы все наземные тараны.

Фальсификатор

Около пятнадцати послевоенных лет считалось, что таран в войну был совершен 40 раз.

В 1969 году журнал «История СССР» называет более 100 наземных таранов.

Прошло еще пять лет. В газете «Правда» генерал-майор Б.Васильев публикует статью: «Огненных таранов — 327!».

Наконец, другой генерал, начальник кафедры истории партии и партполитработы Академии им. Гагарина А.Зайцев, который на таранных ударах защитил диссертацию, назвал новую цифру — 503!

Вот так, с помощью политработников, выросла цифра — с 40 до 503.

Грустно все это, грустно.

Вслед за липовыми гастелловцами я мог бы перечислить и липовых матросовцев. Но большого смысла в этом уже не вижу.

В редакцию пришли ко мне два фронтовика — генерал-лейтенант в отставке Николай Андреевич Цымбал и полковник в отставке, инвалид войны Петр Михайлович Дунаев.

Петр Дунаев восемнадцатилетним мальчишкой сразу после школьной парты вступил в бой на Курской дуге. Все последние годы он занимается исследованием подвигов, судьбами фронтовиков — это стало его жизнью. Он-то и принес рукопись, в которой перечислялись фальшивые матросовцы. Но не в них дело, речь идет о главном мистификаторе героической истории войны Александре Коваленко, который расплодил в последнее время именных липовых героев.

Оба гостя говорили о нем, как о стихийном бедствии.

Александр Петрович Коваленко. Визитная карточка представляет его масштабно: «писатель-историк, полковник в отставке, философ-профессор». В своих книгах он расширяет творческий масштаб: «писатель-баталист, писатель-исследователь… Автор 22 книг».

Вот названия его произведений, после которых так хочется ставить школьные восклицательные знаки: «Бессмертные подвиги», «Несокрушимая и легендарная», «По велению сердца», «Вершины мужества», «Бессмертное племя матросовцев», «Побратимы Матросова». И т.д. и т.п. «Мне удалось,— без ложной скромности пишет Коваленко, — найти 470 матросовцев, более 1200 кокоринцев, 503 экипажа гастелловцев, свыше 600 воздушных таранов, 60 героев-маресьевцев».

«Мне удалось». Никому больше. Один — всех Героев открыл.

Все фальшивые гастелловцы в его книгах — как истинные. Даже членам экипажа самого Гастелло он перепутал награды.

Чтобы на распыляться, задержимся лишь на книге «Правда о Матросове и матросовцах». Как установил дотошный Дунаев, «писатель-баталист» включил в свою книгу… чужие очерки, изданные в разных республиках и издательствах.

Александр Петрович обобрал 15 авторов! Дошло до курьезов. В книге Коваленко оказался очерк А.Петрова «Не только за свою страну», в котором рассказывается, как в июльские дни 1966 года молодая учительница Кристина Боровская часто приходит к памятнику Кунавину со своими учениками. Коваленко осовременивает ситуацию, и в его книге в июльские дни 1985 года (!) молодая учительница Кристина Боровская часто приходит к памятнику Кунавину со своими учениками.

Не стареет учительница.

После смерти Главного маршала артиллерии В. Толубко, «писатель-исследователь» украл у мертвого военачальника три очерка и также включил их в книгу о Матросове под своей фамилией. В коваленковских книгах Дунаев увидел «рекорд литературного воровства». У самого Дунаева Коваленко дважды украл очерк «Бессмертие».

Там же, где Коваленко пытается вкрапить собственные изыскания, там и появляются липовые матросовцы.

Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» — «самая дорогая и памятная первая моя награда,— пишет о себе Коваленко.— Закончил Ленинградское высшее политическое училище МВД. Удалось получить и гражданское образование на историческом, философском и журналистском факультетах в Ленинграде и Новосибирске».