Сборник работ. Девяностые

Виллис срывается с места. Танкисты хватают товарища, засовывают в танк и бросаются в погоню. В лесу слышим два пушечных выстрела. Все наши солдаты, бывшие на улице, бросаются в лесок. В полуметре от дороги находим развороченный виллис с мертвым майором и шофером».

После войны

«Мысли уже переключаются к послеармейской жизни. Как наверстать то, что потеряно в войне. Хочется получить образование, занять достойное место среди людей, обзавестись семьей, но чтобы и тебе, и около тебя было бы всем хорошо, ты был бы опорой для ближних, а ближние подпирали бы тебя. Кругом все так зыбко, неустроенно. А по женской ласке соскучился очень сильно».

…Были у нас толковые и честные офицеры, талантливые полководцы. А все же войну переломил и все превозмог — Зоткин. За долготерпение в этой чудовищной войне, за каторжный труд, за седые волосы, за то, что сумел выжить физически и сохранил душу, Родина наградила его медалью «За боевые заслуги». И это все.

Война еще продолжалась. Петра Зоткина в числе лучших отправили в офицерское саперное училище под Москвой.

Так бывало: в войну выживали после смертельных ран — на воле, на нервах, а потом, после войны, умирали.

В училище у Зоткина открылись язвы на всем теле, стали отекать ноги. Его поставили в караул у Красного знамени. И Зоткин не выдержал двух часов, упал без сознания.

Жили в землянках. Голод.

«Курсанты убегали в самоволку, грабили окрестных жителей. Воровали из складов, из столовой. Воровали в казармах даже обувь друг у друга. И в части заработал военно-полевой суд. Курсантов заводят в актовый зал. В президиуме командир части, нач. контрразведки и замполит. Выводят провинившихся. На наших глазах срывают погоны, награды, зачитывают приказ об отправке в штрафные батальоны. На моей памяти осудили около ста человек».

После училища Зоткин продлевает службу в армии. Его воинская часть — возле Мосфильма. Он занимается снабжением, слава о снабженце выходит за пределы части. После окончания службы Мосфильм уговаривает его пойти работать к ним, на киностудию, к Зоткину сватаются красивые и богатые москвички, чаще всего — вдовы. (О, сколько служивых осталось тогда в Москве).

«Я не оценил их благосклонности. Хороша Москва, да не для нашего брата». Он побоялся оказаться прихлебателем.

После службы вернулся Зоткин к себе в деревню, потом в Краснодарский край. Заочно закончил педучилище, пединститут. В сельской школе вёл физику. Вокруг грязь по колено, своего дома нет, на кауром хромом коньке ездил получать зарплату за 40 километров.

«Когда же наладится моя жизнь? И наладится ли?»

Его класс физики был одним из лучших в районе. Зоткина часто переводят в другие деревни, станицы, аулы — укреплять отстающие школы. Чаще уходит сам — от пьяниц-директоров, партийных функционеров, занимавшихся прежде раскулачиванием, служивших в войну в заградотрядах.

Зоткин отказался вступать в партию.

«Все внимание переключили на Ленина». «Ленин хорошо, а грамотность лучше», — сказал я.

У Зоткина отобрали уроки физики. Вместо белой рубашки с галстуком он надел синий халат и стал учителем труда.

Здесь обрывается последняя, восьмая тетрадь воспоминаний.

* * *

Конечно, власть — одно, а Родина — другое. Родина — это и трава, и деревья, и листья.

И все же. Родина и власть гипнотически сравнялись, так как всякая власть все делает от имени Родины.

От 1917 года и до нынешних дней много писано о гражданах, недостойных своего Отечества. А бывает ли исторически так, что Отечество недостойно своего гражданина?

После войны советская власть производила духовные эксперименты над Зоткиным, как немцы в войну физические эксперименты в лагерях.