Сборник работ. Девяностые

Россия по большей части весь нынешний век жила под знаком сострадательных духовых оркестров: в городах — филармонических, в провинции — фабрично-заводских слухачей. Почти во всяком захолустье находились одинокие трубачи, которые знали короткий жизненный репертуар: свадебный марш Мендельсона — занавес открывается и другой марш, похоронный, Шопена — занавес смыкается, гаснет свет. А в промежутке — проводы, в России всю жизнь кого-то куда-то провожали, чаще всего на подвиги, трудовые и ратные. На одни только войны провожала Русь 700 лет из тысячи. Тут как раз, если о нынешнем веке, всегда звучал третий марш — «Прощание славянки». Кто слышал звук трубы, тот его знает.

Чем не гимн? Какая еще музыка так тревожит душу?

И родословная чистая. Автор Василий Иванович Агапкин — сын батрака, с 9 лет — круглый сирота. Кавалерийский трубач.

1912 год. Турция напала на Балканы. Вечная жертва — Сербия, а еще — Черногория, Болгария, Греция. Русские газеты пестрят призывами, воззваниями, сводками. Из Петербурга, Москвы, других городов по Варшавской железной дороге уезжают добровольцы — солдаты и офицеры, целые отряды сестер милосердия. Серые грубые шинели, бесконечные перроны, паровозные гудки. 28-летний Василий Агапкин служит в 7-м запасном кавалерийском полку в Тамбове. Охваченный всеобщим порывом, он пишет свой великий марш, который посвящает женщинам-славянкам, провожающим отцов, сыновей, мужей, братьев. Музыка оказалась вечной.

Два года спустя — первая мировая. «Прощание славянки» захватило всю Россию: «На перроне бледные, заплаканные жены благословляют офицеров, вешают на шеи ладанки. И гром оркестров, замечательная русская военная музыка, не имеющая равной в мире, за счет которой еще Наполеон относил многое в победах российского оружия».

(Н. Яковлев, историк).

Четверть века спустя — вторая мировая. В самое трагическое время — поздней осенью 41-го года, когда немцы стояли под Москвой, а правительственные чиновники перебрались глубоко в тыл, — на знаменитом, невероятном параде 7 ноября сводный оркестр исполнял марш «Прощание славянки», а дирижировал автор, уже в летах. Мороз, снег. Войска после парада уходили прямо на фронт. После того как прошла пехота, оркестр должен был подвинуться, чтобы пропустить парадную конницу, артиллерию, танки. Но никак не могли сдвинуть с места старого дирижера. От сильного мороза Василий Иванович Агапкин закоченел, не только свело лицо, но и намертво примерзли к помосту сапоги. Музыканты стали поспешно отдирать его.

Между мировыми была еще гражданская. И для красных, и для белых «Прощание славянки» было своим.

Конечно, в этой музыке много тревоги, в ней — вечные междоусобья и распутье России. И ее одиночество в мире.

Что же это за гимн России, который связан с войнами? Но ведь марш не зовет к «ярости благородной», и в нем не только скорбь, но много и света — все зависит от минуты. Заметьте, «Прощание славянки» в итоге оказалось более кстати именно 9 мая, а не 22 июня.

Да и в другие праздники, вполне мирные, и по другим торжественным поводам всегда и всюду звучал этот марш — проводы новобранцев, спуск корабля на воду, завершение большой стройки, парад, шествие… В фильмах, спектаклях, теле- и радиопередачах.

Всякий раз при звуках его возникает чувство личной причастности ко всему вокруг и чувство бессмертия, хотя и погибнуть не страшно, если, конечно, за дело.

Военное происхождение музыки — не суть. Французский капитан Руже де Лиль более двух веков назад написал «Марсельезу», которая стала символом революции не только во Франции, а в итоге стала государственным гимном его благовоспитанной, преуспевающей Родины.

Без всяких ратных побед и трудовых завоеваний, при всей нищете и почти бессмысленности бытия «Прощание славянки» и сегодня России к лицу. Эта музыка внушает нам, что Россия все же лучше и чище того, что в ней всегда происходило. И, может быть, главное, что звучит в мощном марше, — надежда, единственное и вечное наше спасение, потому что все века мы не живем, а готовимся жить.

В этой музыке вся Россия — в подлиннике, и ее можно слушать по убеждению.

* * *

Впереди, и очень скоро, — рассмотрение на Совете федерации, потом — слово за президентом. Если он отвергнет, вспыхнут новые разногласия и споры.

Есть такая благодарная возможность сойтись вместе всем ветвям власти и увековечить себя хотя бы в этой знаменательной частности.

Иосиф Бродский вдали от Родины, в изгнании, просил Мстислава Ростроповича убедить президента России сделать гимном страны марш «Прощание славянки».

Не знаю, где застряла просьба. Но странно было, что человеку на другом континенте, с другим видом из окна пришла в голову та же мысль.

А музыка Александрова, тоже великая, еще послужит нам, когда отсохнут и отвалятся слова.

1999 г.

Задание на дом или жертвоприношение

«Ах, как странно мы, люди, устроены — идем, давим землю…»

Борис АНДРЕЕВ, актёр. (Из дневников)