Сборник работ. Девяностые

Борьба за своего читателя велась всегда. Но теперь, в коммерческое время, изменилось понятие перспективы. Я и теперь считаю самым перспективным читателем «Известий» Дмитрия Сергеевича Лихачева. Пока человек жив — перспективен. В том числе духовными наследниками.

Пока я говорил это — был прав. А потом стал прав коллега, сказавший, что газета должна завоевывать молодых и богатых. Просто бы молодых — кто же против, кто откажется от тридцатилетнего подписчика Пушкина? Нет, нужны молодые богачи.

Кто говорил, тот и прав. Вечная головоломка — как жить:

Ради неба, или ради

Хлеба и тщеты земной?

Это правда: пришибленные читатели мои — не кормильцы. Многие из них, обманутые всеми властями — советской, перестроечной и демократической, теперь не имеют денег на «Известия».

— Я уже 40 лет читаю вашу газету. Боремся-то за что? Доворуют остальное и разбегутся.

Только в России, наверное, такие странные читатели-почитатели: на подписку денег нет, а на звонки тратятся.

— «Похабель», «бордель», «хапок»… Не слишком ли много деточек в газете и мелкой политической ерунды?

Молодые, как и пожившие, — разные. Дело в качестве. А возраст — как срок годности. Читательские звонки всем нам — задание на дом.

«Прямая линия» разогналась в Пушкинский юбилей.

6 июня: 200-летие поэта.

8 июня: дежурство на «Прямой линии» «Известий».

На исходе весны теплым вечером освежающий дождь захватил несколько районов Минска. Но только здесь, на ограниченном участке Немиги, где под оглушительную рок-музыку ошалело дергалась молодежь, небо раскололось — гром, молнии, застрочил тяжелый густой град. Кто-то там, на небе, нажал на гашетку. Белая пулеметная дробь чистила бесовскую площадку ровно 10 минут. Потом резко, как по команде, на небе воцарилась тишина.

А на земле — паника, давка в подземном переходе, 53 человека погибли, 500 покалечено.

Президент Белоруссии, который всегда все знает, ни в чем не сомневается и на любой вопрос имеет ответ, в этот единственный раз был растерян, подавлен:

— У меня нет ответа…

И добавил что-то вроде: «Бессмысленно искать виноватых».

Случай, судьба, мистика?

Немига

Помните, у Мандельштама?

Нам остается только имя,

Чудесный звук на долгий срок…

Сначала из Минска позвонил Геннадий Буравкин, поэт. Я давно знаю его. Возглавлял белорусское Гостелерадио. Давал слово оппозиции. Его отправили в почетную ссылку — постоянным представителем Белорусской ССР при ООН.

— После Америки я поработал замом министра культуры. А потом ушел. С этой властью я работать не буду. …Немига — это Божья кара.

Потом позвонил Николай Матуковский, драматург, бывший многолетний зав. корпунктом «Известий» в Минске.

— Немига — это кара нам всем, — повторил он.

Вот их совокупный рассказ.

Название района пошло от реки. Немига — приток Свислочи. Еще в «Повести временных лет» и в «Слове о полку Игореве» описываются ее кровавые берега. «На Немиге снопы стелют головами, веют душу от тела», — речь о междоусобных битвах.

Многострадальная неказистая Немига — как Золушка. В XIX веке речку решили спрятать, чтобы не портила городской вид. Кости предков — в трубу.

Название перешло к улице — Немига.

На рубеже сталинских 30-х здесь взорвали церковь. Народ назвал это место проклятым.

Во время Великой Отечественной здесь — огромное гетто.

Многоэтажный прах.

Немцы разрушили Минск почти весь — на 80 процентов. Удивительно, но древняя улочка Немига целиком сохранилась. При фашистах — уцелела.

Минск отстроился, вознесся, и теперь уже Немига-улица, как когда-то река, стала Золушкой, портившей парадный вид столицы советской Белоруссии. В 70-х годах большевикам пришла революционная мысль — улицу снести. Вступились историки, архитекторы, предложили сделать улочку туристской. Открыть мастерские художников, мастеров-умельцев, пусть в маленьких кузницах мастерят сувениры и тут же в лавках продают. Небольшие кафе, гостинички.

Интеллигенция и власть, разойдясь во мнении, обратились к светилам Москвы и Ленинграда.

Когда историки и зодчие двух российских столиц приехали в Минск, улицы Немиги уже не было. Накануне, ночью, ее взорвали, бульдозеры разбирали завалы.

Нет улицы — нет проблемы.

А название уже перешло ко всему району Старого городища — Немига.

Немигу-речку для верности еще раз перезахоронили, что-то меняли, подчищали, законопатили наглухо.

На месте снесенной православной церкви соорудили самое большое в республике крытое сооружение — Дворец спорта. Рядом построили Дом физкультурника. Район объявили исторической неприкосновенностью. Улицу Немигу тоже начали застраивать современными домами, но на полпути бросили. Решили строить метро. Наверное, и деньги обезображенной улицы Немиги перебросили сюда. Ветку потянули по прямой как раз под Кафедральным собором — главным храмом верующих. Снова поднялась ученая интеллигенция — почва, зона, кости предков, собор может не выдержать; если обойти, будет ненамного дороже.